Поставил посреди пустого стола каменную подставку для ручек, распахнул дверцы взломанного ворами шкафа и искусно, как на витрине, расставил на нем оставшиеся транзисторы. Потом приготовил самопишущую ручку, в настольном блокноте открыл чистую страницу, выправил манжеты сорочки и уселся на мягкий стул, дожидаясь Терри. Он подумал было даже надеть свою университетскую мантию, чтобы походить на судью, но она была дома, ее гладили. Так он сидел и терпеливо ждал Терри, обдумывая, как всего верней подобрать ключ к этому тихому, непонятному ученику.
Миссис Бейкер отлично умела доставить ученика в кабинет директора. Она ни во что не вмешивалась. Никогда не знала, зачем он их вызывает: карать или миловать; была с ними всегда вежлива, но в разговоры отнюдь не вступала. Терри-то, конечно, прекрасно понимал, почему его вызвали, и, по правде сказать, уже не боялся — теперь он скорее ждал худа от Леса и от одноклассников. И ничуть не сомневался, что мистер Маршалл ему поверит. Должен поверить. Ведь это правда. Он виноват только в одном: что не признался раньше, но при том, как все сложилось, конечно же, это простительно.
Миссис Бейкер постучала в дверь директорского кабинета.
— Терри Хармер здесь, мистер Маршалл, — объявила она, дождалась резкого «прошу», легонько подтолкнула Терри в спину, и он очутился в кабинете перед исполненным величия директором.
Маршалл начал со старого, верного приема, к которому почти всегда прибегал в подобных случаях. Он молча смотрел в раскрытую перед ним папку, и нос его под сползающими очками брезгливо морщился, словно там было написано такое, о чем порядочному человеку лучше и не знать. Ученик тем временем успевал осознать, где он находится, и с трепетом ощутить собственное ничтожество, а сегодня Терри должен был еще и разглядеть продуманно, как на сцене, расставленные улики. В такой позе директор пребывал обычно несколько секунд, тщательно выбирая миг, когда следует заговорить.
Выждав с полминуты, он поднял глаза от папки, снял очки, пристально посмотрел на Терри и пустил в ход еще один испытанный прием.
— Я полагаю, ты хочешь мне что-то сказать, — проговорил он.
Прием этот почти всегда удавался. Только самые закоренелые или уж вовсе ни в чем не виноватые не поддавались на этот вопрос, означавший для них, что директор все знает и просто дает им случай повиниться самим. Терри не составил исключения из правила. Он дозрел, как спелое яблочко, которое так и просится, чтоб его сорвали.
— Это вы про транзисторы, сэр?
Маршалл кивнул:
— Про транзисторы.
Прием и на этот раз удался.
— Да, сэр. Я правда про них знаю, сэр. — Терри помолчал, набираясь мужества, чтобы нырнуть в самую глубокую часть грязного пруда. — Один транзистор у меня дома, сэр, только я не виноват. Меня заставили.
Терри умолк. Ему нужен был какой-то отклик, проблеск понимания. Но лицо директора оставалось непроницаемым.
— Вот как? Продолжай, мальчик. — Руку, лежащую на столе, Маршалл прикрыл другой рукой и приготовился слушать.
— Понимаете, сэр, вчера вечером я поссорился с мамой и убежал к Новым домам… — Голос Терри не дрожал, но это стоило огромного труда; волна жалости к себе, что нарастала в душе уже семнадцать часов, вдруг нахлынула, вот-вот его поглотит, ее остановила лишь необходимость кое в чем солгать; но он щурился, стараясь удержать слезы, и говорил не очень внятно. Губы стали непослушными. — И меня поймали эти… — Он вдруг запнулся. После свидетельства старика Джарвиза двое чернорабочих уже не годились. Он чуть всхлипнул, чтобы запинка не показалась странной. -…Эти ребята, один большой и еще четверо, нездешние, у всех ножи. Они когда узнали, из какой я школы, стали меня про школу спрашивать. — Теперь слова хлынули потоком, и ему сразу полегчало. — Они заставили меня сказать, что у нас есть в школе… такое, чтоб им продать можно… и заставили провести их в школу и показать, где транзисторы. И меня тоже заставили один унести…
— Чтобы ты оставил себе?
— Нет, сэр…
— Чтобы продал?
— Нет, сэр, чтобы я тоже вроде с ними заодно и тогда не смогу про них рассказать…
— Вот как. А ты рассказал? Твои родители знают?
— Нет, сэр. — Терри понурил голову. Сейчас ему от этого стало не по себе.
— А что они пообещали с тобой сделать, если ты все-таки расскажешь?
— Понимаете, сэр, они сказали, они меня пырнут ножом… порежут… и еще сказали -никто не поверит, что я с самого начала не был с ними заодно.
— А ты не был?
— Нет, сэр! — с жаром воскликнул Терри, даже головой замотал, и глаза наполнились слезами.
— Ну, а что же ты сделал со школьным транзистором, который ты… который тебя заставили взять? — словно бы и дружелюбно и сдержанно спросил Маршалл; он все еще вел допрос, все еще не уверен был, что мальчик говорит правду: ребятам уже не раз удавалось его провести.
— Понимаете, сэр, я его спрятал в мусорный бак. Под пластиковый мешок… (Брови Маршалла подскочили чуть не к самым волосам, потом опустились.) Но он в порядке, сэр. Он не очень вымок.
— Вот как. — Маршалл надолго замолчал, нужно было подумать, разобраться в услышанном и мысленно определить, что еще следует выяснить и в каком порядке. Наконец он опять заговорил негромко, неторопливо, и коварный вопрос умышленно задан был в открытую: — А если бы мистер Джарвиз не увидел тебя при свете молнии, пришел бы ты ко мне сегодня утром, рассказал бы все?
Молчание залегло между ними, точно ледяное поле, суровое и холодное. Терри понимал, что, переходя это поле, недолго и поскользнуться и, даже если сказать правду, все равно можно не устоять на ногах. Он сперва не собирался приходить к мистеру Маршаллу, потом решил пойти, но решил слишком поздно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71