- задал вопрос отец, как будто только он один посещал книжные магазины.
- Покупаю... книгу, - ответил чуть удивленно Беляев.
Он получил книгу и быстро сунул ее в портфель. Отец нервно усмехнулся и, когда они отошли от прилавка, около которого было довольно многолюдно, сказал:
- Я тоже книгу купил, - и добавил, похлопав по переплету, - по химии... словарь... испано-русский.
Беляев с некоторой заинтересованностью взглянул на солидный том.
- Ты что, химией занялся? - спросил он.
- Сейчас химия в ходу... Патенты с испанского перевожу. Платят неплохо. Скоро все химическое будет! - улыбнулся он. - А словарь этот еле нашел. Обегал сотню книжных. Плохо у нас со словарями.
- С другими книгами не лучше, - сказал Беляев, ощущая на лбу испарину.
В магазине было душно и стоял особый зимний запах, на покупателях таял снег, пол был мокрым от множества ног.
- Может быть, выйдем на улицу? - спросил Беляев.
- Да. А то здесь баней пахнет, - сказал отец. На улице было нехолодно, шел крупный снег, клубился облачками в легком ветерке над прохожими и машинами.
- В снежки бы поиграть! - сказал отец и засмеялся, но, заметив, что сын не смеется, стал серьезен.
- Некогда, сказал коротко Беляев.
- Неужели? И чем же ты занят?
- Целыми днями в институте пропадаю.
- И кем же ты будешь? спросил отец.
- Строителем.
Помолчали немного. Отец как бы продумывал ответ сына.
- Хорошо, сказал отец.
Беляев посмотрел на него задумчиво, и ему в голову закралась странная мысль о том, что этот человек просто выдает себя за отца, что он вовсе не отец, а так, ни пришей, ни пристебай, хотя после этой моментальной мысли, Беляев с некоторым усилием отогнал ее. Это был вне всякого сомнения отец, но очень далекий, случайный. Так ведь случайно встречаются с давними знакомыми, обмениваются стандартными репликами: "Как дела?" - "Нормально!" - жмут друг другу руки, договариваются о встрече или о том, чтобы созвониться, но никогда больше в жизни не встречаются.
Они дошли уже до бульваров.
- Хорошая погода! - сказал отец.
- Не очень, - отозвался сын.
- Хорошая в том смысле, что в душе хорошая погода. Когда в моей душе хорошо, мне все вокруг мило. То есть я хочу сказать, что душевная погода часто не совпадает с атмосферной. Иногда думаешь, чему радоваться: на улицах грязь непролазная, все бегут спрятаться от такой погоды, а ты идешь и радуешься, потому что на душе хорошо. Вот и сегодня у меня хорошая в душе погода. Да и с атмосферной, вроде бы, совпадает. Я люблю, когда идет снег. Каким-то все вокруг чистым становится. В России очень многое от душевной погоды зависит. Почему? Потому что Россия - страна непогоды. Просторы, если по карте посмотреть, а на самом деле пятьдесят процентов - вечная мерзлота, болота, тайга и прочая, и прочая несуразность.
Беляев торопился, но не показывал перед отцом виду. Неудобно обижать его. Беляев раздумывал о том, здесь ли послушать отца, ожидая трамвая, или пройти по Чистым пару остановок. И как-то незаметно свернул к Прудам. Отец шел рядом, не заботясь, по всей видимости, о направлении движения и о времени.
- А почему ты с мамой не хочешь увидеться? - неожиданно для себя спросил Беляев. Отец помедлил, затем ответил:
- А зачем? Мы совершенно разные, не понимающие друг друга люди. Потом, если хочешь, я с годами пришел к убеждению, что умные женщины вредны для меня. Вообще, умные женщины - это нечто такое...- Он повертел возле своего уха рукой. - Нечто такое малопонятное... Я люблю простых женщин теперь. И живу с очень простой, из глубинки, женщиной. Она всему внемлет, не противоречит. Скромна и без затей. Вот что мне нужно!
Беляев усмехнулся.
- И тебе советую искать простоту. Есть у тебя кто-нибудь?
Беляев пожал плечами.
- Пока очень неопределенно, - сказал он. Не будет же он рассказывать отцу о Лизе!
- Ну это ничего, придешь когда-нибудь к определенности! - сказал с чувством отец и остановился, уставясь на заснеженный пруд. - Смотри - утки!
- Кормятся здесь, не улетают, - ответил Беляев.
- Интересно, был ли когда человек перелетной птицей? - заговорил отец. - Был конечно. Кочевником. Кочевал, где теплее. А мы уже не перелетные! - вздохнул он. - Зачем нам кочевать, когда, с одной стороны, на улице снегопад, а в квартире - далекие, жаркие страны. Но иногда очень хочется куда-нибудь улететь, этаким журавлем стать!
- Можно купить билет на самолет...
- Конечно, можно. Но я не об этом. Я о полете духа, о всемирно-историческом полете! Что там говорил Заратустра? - спросил он.
- Так! - ответил сын.
Глава V
В старенькой "Волге" Комарова на передней панели не было предусмотренных конструкцией часов, вместо них в отверстие Лева вставил фотографию Светы и, пока ехали, довольно-таки часто бросал улыбающийся взгляд из-под очков на нее. Эта любовь казалась Беляеву несколько приторной, и он в глубине души посмеивался над Комаровым, который всю дорогу что-то болтал, травил какие-то анекдоты, громче обычного хохотал, в общем, был на эмоциональном взводе. Он так щедро сыпал расхожими байками, почерпнутыми у шоферов и слесарей, что Беляеву невольно стало казаться, а не поглупел ли Лева за эти два года.
Близился новый шестьдесят шестой...
- Ель - дерево вечнозеленое! - изрек Комаров и после значительной паузы, как некий сюрприз, преподнес: - В Новый год приглашаю на свадьбу!
Для Беляева это, по сути дела, не было неожиданностью, поскольку Лиза доверительно ему сообщила, что Света беременна, но Беляев все же сделал удивленную мину и воскликнул:
- Ого!
- Так вот, старик, конец холостой жизни. - И словно с ним кто спорил, продолжил: - А что? Баба под боком - замечательно. У нее дом в деревне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113