Самый обычный и радостный путь без эфемерных усилий. Тот, кто вступил, обречен на сумасшествие. Но ни на что не может повлиять.
Наконец-то замолкла флейта и через некоторое время на кухне появился Коля.
- Коля, - сказал Коля, - давай в шахматы сыграем.
Коля теперь называл Беляева "Колей", это случилось после того, как с ним повстречался офицер, доказавший, что он, офицер, и есть его отец.
- Сыграй с Сашей, - сказал Беляев.
- Он не хочет, - сказал Коля. - Он собирается пересаживать рыбок в новый аквариум.
- Сыграй со мной, - сказал Миша.
- Чего с тобой играть! Детский мат в четыре хода...
Миша угрюмо уставился на лампочки, а Коля, подумав, ушел с кухни.
Беляев задумчиво уставился на струйку пара, витавшую над кастрюлей.
Бегущая собака, ангелы, Бог, снег и Новый год... Все можно понять, объяснить, но ничего нельзя изменить, нельзя затормозить развитие живой ткани.
Беляев перевел взгляд на пластиковую белую поверхность кухонного стола, по которой не спеша шествовал таракан с длинными усами. Таракан, словно почувствовав взгляд Беляева, изменил маршрут (он шел к хлебнице) и ускорил шаг, чтобы скрыться за тарелкой. Этот таракан понравился Беляеву своим экстерьером. Красивый был таракан.
Подумав, Беляев зашел к Лизе, сел рядом.
- Закипело мясо? - слабым голосом спросила она.
Беляев кивнул и положил свою руку ей на грудь. Раздался звонок в дверь. Вздохнув, Беляев пошел открывать. Но его опередил Коля. Это Комаров притащил елку.
- Привет! - воскликнул Комаров, привалил елку к стене, снял запотевшие от перепада температур очки и принялся протирать их.
- Хороша! - сказал Беляев, оглядывая обтянутую шпагатом елку.
- В потолок упрется, - проговорил Коля. - Надо будет подпиливать.
- Это мы могем! - сказал Комаров. - Отпилим, поставим, укрепим. Крест есть?
- Могильный? - с усмешкой спросил Беляев.
- Могильный рановато, - сказал Комаров, надевая очки. - Елочный крест.
- Он на антресолях, - сказал Коля. - Я сейчас достану.
- Нет я! - выбегая из комнаты со стулом, сказал Юра.
Беляев уставился на Комарова и спросил:
- А ты знаешь, когда мне понадобится могильный крест?
Комаров рассмеялся и сказал:
- Об этом знает только рогатый!
Юра взобрался на стул и протянул ручки к антресолям. Коля подошел к нему сзади и пощекотал. Юра залился смехом. Миша оттер Колю и снял Юру со стула, а сам пошел за лестницей-стремянкой, принеся которую, полез за елочным крестом на антресоли, но не нашел его там. Тогда его заменил десятилетний Саша. Он проворно подтянулся с лестницы и сам взобрался на антресоли и исчез в их темном провале.
Сначала на пол упал резиновый пыльный сапог, затем пластмассовое ведро, следом абажур с дыркой...
- Что ты там швыряешься! - повысил голос Беляев.
В этот момент вниз полетела картонная коробка, по пути из которой посыпались, как листовки в пятом году, деньги.
Беляев присвистнул, а Комаров на лету ухватил десятидолларовую купюру. Сама коробка аппетитно плюхнулась на пол, углом, и как по заказу, на ней раскрылись створки. Коробка была полна денег.
Юра хлопал в ладоши от удовольствия, а Миша, видя в руке Комарова купюру, кричал:
- Это американская!
Беляев спокойно взял у Комарова бумажку, быстро подобрал другие бумажки, среди которых преобладали отечественные сотни, сунул в коробку и, закрыв ее, поднял и понес в свою комнату.
На пол упал крест.
Когда Комаров, войдя следом, прикрыл дверь, Беляев сказал:
- Вот обормоты! Теперь придется в другое место прятать. Это не мои. Дали подержать на время.
- Верю, - не веря сказал Комаров и спросил: - Сколько же в этой коробке?
- Не считал, - соврал Беляев.
- Состояние! - сказал Комаров.
- Это не деньги.
- Не деньги?! - психанул Комаров от зависти. - Тут пашешь, как лосяра, а ему не деньги.
- Это нетрудовые доходы! - рассмеявшись, осадил его Беляев.
Комаров застыл и вдруг тоже рассмеялся, чтобы скрыть алчность.
Беляев между тем смотрел на коробку, которую поставил на письменный стол и, как бы что-то припоминая, вслух размышлял:
- Деньги были упакованы в пачки, как же они могли разлететься? - Он обернулся к Комарову и спросил: - Поможешь пересчитать?
- Нет вопросов согласно социалистической законности.
- Вопросы задавать неприлично, - сказал Беляев. - Тут где-то опись была. Ох, уж мне этот предновогодний бардак. Дети, наверно, вчера еще на антресоли лазали. Лампочки-то уже тут...
Комаров почесал затылок. У Беляева на лице отразилось недоумение, он никак не мог найти опись.
- Какой сейчас курс рубля к доллару? - спросил Комаров.
- По официальному... копеек семьдесят за доллар можно дать.
- У них жратва, говорят, дорогая.
Беляеву надоело рыться в коробке, и он, перевернув ее, высыпал содержимое на стол. И опись (четвертушка бумаги) легла сверху.
- Жратва - это жизнь, а жизнь бесценна, - сказал Беляев. - Точнее, очень дорогая.
- Дорогая, - согласился, вздохнув, Комаров. - Вообще-то, мне "бабки" нужны. Жена просит на шубу.
- Просить не воспрещается. Зарабатывать запрещается.
- Да она глупая, не понимает.
- Прости ее.
Как опытные кассиры, друзья довольно-таки быстро привели денежную кучу в порядок, перехватили пачки аптечными резинками и уложили в коробку.
Комаров с некоторым почтением поглядывал на Беляева, завидуя его невозмутимости, его уму, его хитрости, наконец. О себе же Комаров думал, как о слабовольном человеке. Эти мысли частенько посещали его, но о них он никогда никому не говорил. Но вот это сознание своей слабости, своей незащищенности угнетало Комарова. И теперь угнетало. Он же наверняка понимал, что деньги принадлежат Беляеву, и что Беляев, в конце концов, должен с ним поделиться, если Комаров начнет настаивать на этом, но просить так прямо ему мешал стыд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113