Я взревел и прошелся кулаком по высокородной морде. Кровь брызнула во все стороны, король перевернулся на живот и выпустил клинок. Я был тут как тут. Гиер не успел еще даже и приподняться, как оказался в моих жарких объятиях. Моя левая легла ему под горло, зацепившись за правое плечо, а своей правой я отчаянно толкал его челюсть в сторону. Король, мыча и хрипя, бил меня по рукам, раза два попытался садануть локтем в низ живота, по коленям, тянулся за торчащим в ноге кинжалом.Соленый пот, щипля, лез в глаза, земля вокруг плыла, желчь булькала между щек, уши заложило, мир вокруг окутался звенящей пустотой, а я тянул и тянул, ломая позвонки, каждым нервом чувствуя, как они трещат под моими руками.— Оставь его, Лукка, — сильная рука дернула меня за разодранный рукав, — оставь, он уже мертв, — умоляюще сказал кентавр.Я очнулся, еле-еле разжал затекшие пальцы. Тело короля свалилось на землю, перевернувшись лицом вверх. Взгляд его величества был устремлен к небу, вслед бессмертной душе, выпорхнувшей из иссиня-черных глаз посреди багрово-синего пятна, выступившего на лице.— Ты готов? — Дио, придерживая меня одной рукой за бедро, крепко взялся за торчавшую из ляжки рукоять клинка.— Давай. — Я зажмурил глаза. Толчок, боль, и что-то нудно заныло в ноге. По колену потекло, снова замутило.— Спокойно, спокойно, дружище. — Дио, зажав ладонью рану, начал наматывать сверху тряпку.— Сейчас главное кровь остановить да мотать отсюда, и побыстрее, а потом в безопасности и ранку нормально заштопаем, — подошел Дырявый Мешок. — Ладно, хорош валяться, поднимайся.— Как там Анисим? — сделал я первый неуверенный шаг, нога резко подвернулась и, если бы не кентавр с гномом, я бы растянулся на земле.— Хреново… — сплюнул Дож, — рана в животе, кишки пропороты.Поддерживаемый мужиками, я доковылял до колодца. Винетта склонилась над стариком, положив к себе на колени голову умирающего. Брата Анисима колотило, черная кровь толчками выступала из-под пальцев. Когда мы подошли, он, открыв глаза, долго смотрел на нас. По пересохшим губам потекла багровая струйка, и сквозь вздох послышался невнятный шепот.Мы наклонились ниже, чтобы расслышать старика. Он закашлялся, Винетта стерла с его рта сгустки.— Король… жив?..— Умер…На посеревшем лице появилось подобие улыбки:— Вини… внучка…Еле сдерживая рыдания, девушка наклонилась ближе к старику:— Я здесь.— Не держи… на них… зла… — судорога прошлась по его лицу. — Пророчество… оно должно… было… свершиться. Настало время… платить по… счетам. И еще… — Костлявая рука ухватилась за запястье девушки так, словно оно было способно удержать улетающую душу привратника еще на несколько мгновений на искореженной болью и смертью земле. — И еще… ОН НИКОГДА НЕ БЫЛ… ТВОИМ ОТЦОМ…Мы похоронили Анисима у дороги на окраине леса, там, где вековые сосны неохотно расступались, давая дорогу путникам. Еще до того как солнце стало медленно подниматься из-под одеяла зимних туч, я с эльфом и гномом, очистив место от углей кострища, рыли могилу. Лопат не было, и мы копали еле прогретую землю мечами, взятыми с места побоища.— Прям как воину-наугу могила будет, — утирая пот, присел отдышаться Дож.— Это еще почему? — проворчал я, слизывая кровь с порезанного пальца.— А у них, умерших от стали, ну, во время битвы то есть, хоронят в могиле, вырытой мечами.— Тоже мне меч! — поднес к глазам обломок клинка Куп.— Ну, что есть, то есть… — снова принялся за работу гном.С хрустом ступая по белой пелене наста, из-за ближайших сосен появился Дио, таща на плече огромную вязанку хвороста. Увидев его, мы вылезли из неглубокой, по колено, квадратной ямы.— Светает скоро, мужики, — сбросил в яму хворост кентавр, — кто костер разожжет?Достав из широкого пояса кремень, гном с кряхтением полез разжигать огонь.— У нас вина не осталось? — ни к кому не обращаясь определенно, спросил эльф, вглядываясь в сизый дымок, еле-еле заструившийся над будущей могилой.— Имеется немного, — вздохнул гном, — но там только на помин будет.Эльф, поеживаясь, кивнул.— Лукка, а чего ты не стал? — обратился ко мне кентавр, выбирая из валявшихся рядом обломков мечей подходящий.— Не стал что? — Ну, там, в деревне, к тебе крестьяне подошли, попросили лошадь добить.— Какую лошадь? — обернулся Дырявый Мешок.— Ты тогда с Купом… Анисима в повозку укладывали — пропустили. Нашего тролля попросили лошадку короля добить: мучилась больно. Мол, вроде как ты подранил, ты и добивай. А он отвернулся, обложил их всех и к вам заковылял помогать. А мужики обиделись, мол, не по-людски это. У них что корова, что лошадь — тварь чуть ли не святая, а Висельник поневоле согрешил да еще и в отказ пошел. Я так думаю, если бы не мордобой, что они до этого узрели, нашего парня на части бы разорвали.Объяснять было неохота, но все же…— Да не могу, — словно сплевывая, начал я. — Поймите, мужики, не могу я скотинку драть — рука не поднимается. Ну не считая там курицы или индюка какого, свиньи опять же! Надо мной и дома смеялись, что с того! Как осень или весна, так чуть ли не до драки доходит. Сколько раз папаша пытался мне мозги вправлять, а толку? Как до дела доходит, нож падает. Рука на ту же коровку не поднимается… А про птичку ветреную, кошку, собаку… здесь я вообще молчу!— А на человека, значит, поднимается? — ухмыльнулся Дио.— Э, дружище! — Хворост занялся огнем, озаряя моих товарищей. — Он — воин, ты — воин. Волей-неволей, но ты, я стали ими! Так что должен это знать… видеть… Когда убиваешь себе подобного — воина, врага, на какое-то мгновение ты встречаешься с ним взглядом. И что я там видел? Страх, ненависть, жажду смерти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106