– Вот другая, в парке с Хейвудом, получилась замечательно. – Бэннинг, вскочив с постели, принялся одеваться.
– У меня был прекрасный учитель, – промурлыкала она.
Не сводя с Бэннинга глаз, Эвис медленным движением потянула вниз прикрывавшую ее тело простыню, пока не показался сначала один похожий на розовый бутон сосок, а вслед за ним и другой. Простыня мучительно медленно сползала с нее, дюйм за дюймом приоткрывая ее нежную кожу, цветом похожую на слоновую кость, и для Бэннинга это было ужаснее любой пытки. Когда же из-под простыни показался треугольник темных волос, он окончательно понял, что пропал.
– Проклятие! – буркнул он. – Похоже, мне сегодня вряд ли удастся побриться.
Стащив с себя брюки, которые он тщетно пытался натянуть, Бэннинг швырнул их в угол и снова забрался в постель.
– Подожди, – запротестовала она, отталкивая его нетерпеливые руки. – Я должна вставить тампон. – И потянулась к шкафчику возле кровати. – В нашем распоряжении осталось всего два дня, – прошептала она, прежде чем поцеловать его.
«Ну уж нет! – яростно подумал он. – Тут ты ошибаешься. В нашем распоряжении вся жизнь!» Но так и не осмелился сказать это вслух. Наверное, еще слишком рано заговаривать с ней о свадьбе, подумал Бэннинг. Эвис потребуется время, чтобы привыкнуть к той мысли, которая вот уже несколько дней не покидала его, что из них получится счастливая супружеская чета. Пусть. Он подождет. Но она непременно станет его женой.
Взглянув на крепко спавшего Бэннинга, Эвис потихоньку сползла с постели, бесшумно оделась и на цыпочках выскользнула из спальни; На столе в столовой их пробуждения дожидались корзинка со свежими булочками и кофейник с шоколадом. Потрогав его, Эвис нахмурилась – судя по всему, шоколад уже остыл.
Прихватив с собой поднос, она отправилась на кухню. Слава Богу, огонь еще горит, с облегчением подумала она, по крайней мере, не придется ломать себе голову, как разжечь плиту. Обшарив кухонные полки, она обнаружила небольшой котелок, в котором можно было подогреть шоколад. Повесив его на крюк над плитой, Эвис присела на низкий стул возле деревянного кухонного стола и принялась терпеливо ждать, пока шоколад согреется.
Итак, осталось всего три дня – три дня, которые она сможет провести с Бэннингом, в отчаянии подумала она. А потом ей предстоит вновь вернуться к своей скучной жизни. Что ее ждет? Унылые, серые дни, заполненные только работой над рукописью, да одинокие ночи… Странно, подумала Эвис, раньше ее вполне устраивало подобное существование – она предпочитала жить одна, наслаждаясь свободой и независимостью, которые давал ей статус старой девы. И ничего не имела против того, чтобы жить так и дальше.
А теперь при одной только мысли об этом на нее накатывала такая тоска, что хотелось волком выть. Бэннинг, словно прекрасный принц, вернул ее к жизни, показав, сколько радостей она таит в себе – и не только в постели, хотя, честно призналась Эвис, постель в данном случае сыграла немалую роль. Но главное, Бэннингу удалось разбудить в ней другую, незнакомую ей Эвис – живую, чувственную, соблазнительную. Это было так необычно, так волнующе – ощущать себя женщиной.
И вот через три дня все это закончится.
Негромкое бульканье и легкий пар, поднявшийся над котелком, заставили Эвис встрепенуться. Сорвавшись со стула, она бросилась к плите – шоколад уже вскипел и едва не выплескивался через край котелка. Не долго думая Эвис ухватилась за ручку – и тут же, зашипев, отпрыгнула в сторону. Обожженную руку пронзила острая боль.
– Обычно кухарка в таких случаях пользуется полотенцем – обматывает им руку, чтобы не обжечься, – наставительно произнес у нее за спиной Бэннинг. Эвис обернулась – он стоял в дверях, глаза его смеялись.
– Очень больно, правда, – с трудом пробормотала она, баюкая обожженную руку.
Медленным движением он поднес ее руку к своим губам и нежно коснулся губами обожженного места. Конечно, его поцелуй не мог успокоить боль, однако Эвис была тронута до глубины души.
Господи помилуй, с отчаянием подумала Эвис, как же она сможет расстаться с ним?! При одной только мысли об этом у нее разрывалось сердце.
– Ты не обидишься, если я предположу, что раньше ты и близко не подходила к плите? – прошептал он ей на ухо.
Эвис улыбнулась сквозь слезы, еще застилавшие ей глаза.
– А для чего мне было к ней подходить? – хмыкнула она. – Да и нужды особой не было, если честно. К тому же в качестве кухарки я совершенно безнадежна!
– Тогда ты должна подыскать себе мужа, достаточно состоятельного для того, чтобы у тебя был полный дом слуг, да еще и кухарка в придачу, – пробормотал он.
Эвис оцепенела – только молча смотрела на него, не зная, что на это сказать. В кухне воцарилось неловкое молчание.
– У меня достаточно денег, чтобы платить и слугам, и кухарке. Для этого мне вовсе не обязательно выходить замуж, – сухо напомнила она.
– Совершенно верно. Но ведь ни слуги, ни кухарка не смогут согревать тебя по ночам в твоей одинокой постели, – буркнул Бэннинг. Повернувшись к ней спиной, он взял полотенце и снял с плиты наполовину выкипевший шоколад, о котором оба едва не позабыли.
Какая чушь… не может быть, чтобы он имел в виду себя, подумала растерявшаяся Эвис. Бэннинг никогда не стал бы навязываться ей в мужья, а она сама и думать не желает о том, чтобы выйти замуж. Когда-то брошенная Дженетт фраза насчет того, что ее брат решил наконец жениться и подыскивает подходящую невесту, внезапно всплыла в ее памяти. Но вспыхнувшая надежда так же быстро угасла. Ему ведь известно, что она не испытывает ни малейшей склонности к замужеству, напомнила себе Эвис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99