— И все равно я не хочу освобождать директоров РАМ.
— Зачем они нам нужны?
— Они стоят между Планетарным Конгрессом и смертью, — ответил комендант «Спасителя».
— Да. Но если Конгресс будет освобожден?
— Я понимаю. Если это случится, Совет нам будет совершенно не нужен.
— Я не доверяю РАМ, — повторил Беовульф. — Но я знаю одну вещь. Они хотят получить обратно своих людей. Вообще-то здесь что-то не так. Они могли бы легко пожертвовать членами Совета, как они пожертвовали своими людьми на Земле. Просто заместить их новым персоналом. Но они не могут пренебречь Роандо Вальмаром.
— Только потому, что он родственник королевской фамилии?
— Только поэтому. Они хотят получить Вальмара. Думаю, что поэтому их предложению наполовину можно поверить.
— Ты обратил внимание на подпись? — с иронией спросил Турабиан.
— Как ее можно было не заметить? — ответил Беовульф. Подпись занимала треть листа с факсимиле, который он держал в руках.
— Адела не способна на честную игру, даже если дело идет о члене ее семьи. Но она достаточно умна, чтобы не пытаться ловить рыбу без наживки.
— Планетарного Конгресса.
Беовульф кивнул.
— Вот именно. РАМ пытается переиграть нас, но если мы будем осторожны, у наших людей появится шанс.
— А что ты скажешь о ее требованиях?
— Выставить Роджерса нашим представителем? Это великолепно. Выдернуть из боя и дать шанс РАМ заполучить его!
— Ты думаешь? — спросил Турабиан.
— По-моему, именно так, — сказал Беовульф, — Роджерс — это тот эмоциональный клей, который держит вместе все наши силы. Если им удастся убрать его, это вызовет моральное поражение. Если мы потеряем его….. Не хочется говорить, Антон, но боюсь, мы проиграем.
Турабиан откинулся на своем удобном рабочем кресле, пытаясь расслабить спину.
— Мы сильно рискуем.
— Да.
— И, похоже, о размерах риска мы узнаем только потом.
— Если мы отзовем Бака из района боевых действий, наши союзники почувствуют себя обманутыми, — Беовульф вопросительно смотрел на коменданта «Спасителя».
— Мы должны спросить самого Бака, — предложил Турабиан.
— Ты сам знаешь, что он скажет.
— Беовульф, логика говорит мне, что риск чересчур велик, ставки чересчур высоки. Сердце спрашивает, как я могу отказаться от попытки спасти делегатов? Я не знаю, что делать.
— Антон, когда мы вступали в эту войну, мы знали, что она кончится — так или иначе. Или Организация выживет и Земля останется, или мы все погибнем. Даже с помощью Венеры соотношение сил не в нашу пользу. Какая разница, погибнем мы все теперь или позже? Ведь мы все же пытались отстоять свое дело.
— Мне не хочется посылать Бака, — сказал Турабиан.
— Он — сердце наших сил, согласен. И, конечно, у Аделы есть на него свои виды.
Турабиан выпятил подбородок. Коварство Аделы было известно всем и каждому.
— Я тоже думаю, что Бак ей нужен именно поэтому.
— Без сомнений.
Турабиан потряс головой и вздохнул.
— Ты прав, Беовульф. НЗО не обвинишь в том, что мы руководствуемся голым рассудком, скорее страстью.
— Обороняться до последнего — не слишком мудрое поведение, — согласился Беовульф. — Но иногда оно единственно возможное. Неужели мы будем менять свои привычки сейчас?
— Не вижу причин.
Беовульф протянул бумагу обратно Турабиану.
— Вызови Бака, — сказал он. — А потом пошли марсианской принцессе ответ.
— Свобода — очень тяжелое знамя, — сказал Турабиан.
— Аминь, — отозвался Беовульф. Он провел свою жизнь в битвах, получая раны и обретая тяжелый жизненный опыт. Он еще отлично мог воевать сам, и даже Вильма Диринг вряд ли превзошла бы его как бойца. Долгие годы он воевал за человеческие права, которые РАМ соглашалась признать лишь в виде особой милости. Он пожал плечами.
— Ненавижу подлость, — задумчиво сказал он. — Меня от нее тошнит.
Турабиан взглянул в глаза старого воина, потом улыбнулся и нажал кнопку вызова.
ГЛАВА 19
В самой гуще конфликта Корнелиус Кейн, по прозвищу Смертоносный, распоряжался своим отрядом суперистребителей, используя его как лазерный таран, разрывая коммуникации, смешивая ряды, проделывая бреши в обороне. Ему нравилась стратегия, основанная на превосходстве в скорости и маневренности его кораблей, с использованием тактики молниеносных нападений, ударов и отходов. Трудность обнаружения кораблей делала их практически неуязвимыми для автоматической наводки вражеского оружия. Пилоты противника были вынуждены действовать вручную и, из-за отсутствия электронной поддержки, их выстрелы были далеко не так точны. Пока что его корабль не получал повреждений более серьезных, чем небольшой лазерный ожог.
Да, его стратегия была эффективной. Он знал, что причиняет противнику серьезный вред, но это сознание не могло унять бушевавшую в нем жажду крови. По другую сторону битвы, где-то в задних рядах его флота существовал брат-близнец его отряда — группа похищенных «Крайтов» под командованием Бака Роджерса. Кейн мечтал встретиться с ним лицом к лицу, чтобы наказать человека, который оказал ему стальное сопротивление у станции Хауберк. Он не сомневался, что сможет наказать наглеца. Он управлял не непривычным и необлетанным экспериментальным кораблем, а своим же собственным, привычным «Мошенником», который мог теперь поспорить с «Крайтами» в скорости и скрытности, а в некоторых отношениях и превосходил их.
Кроме того, по открытому каналу связи до него все чаще доходили упоминания об истребителях НЗО и о тех ударах, что они наносили по марсианскому флоту. Совершая налет за налетом, с начала боев им удалось вывести из строя уже тридцать пять кораблей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89