Она не уставала радовать и удивлять его, никогда не нарушая при этом его воли.
— Как ты пожелаешь, — нерешительно произнесла она.
— Всегда помни об этом, Элизабит, — сказал Черненко. — Как я пожелаю!
— Разве я могу забыть? — Ее пухлые розовые губы, казалось, целовали каждое слово. — Я ведь такая, какой ты меня запрограммировал.
— Верная Элизабит, — сказал Черненко.
ГЛАВА 13
Роандо Вальмар разглядывал потолок. Как и остальные поверхности помещения, он был сделан из металлических плит. Спрятанное в глубине «Спасителя-3» помещение, где его содержали, трудно было назвать роскошным. Прямоугольная камера размером пять на десять была оборудована с минимальными удобствами, в число которых входила искусственная гравитация. Если говорить точно, долговязое тело марсианина могло бы свободно плавать в воздухе безо всяких усилий, но непривычный к нулевому тяготению Роандо предпочитал свободному полету унизительное пристегивание к койке.
Он был недоволен. Как отпрыск королевского дома Марса, он привык сам распоряжаться собой. Как узник НЗО, он подвергался достаточно вежливому, но лишенному почтения обхождению. Он привык, чтобы его распоряжений ждали, малейший его каприз выполняли, а здесь… НЗО не видела оснований для удовлетворения прихотей пленников, хотя и его снабдили чтением. Его требования и капризы привели только к тому, что компьютерная система безопасности была перепрограммирована на выполнение исключительно насущных его потребностей. Его чрезмерные требования делали жизнь остальных марсиан невыносимой, потому что, страдая сам, он отравлял существование всем остальным. Кончилось это тем, что его поместили в отдельную камеру.
Он неподвижно смотрел перед собой, рисуя в уме восхитительные картины мести, которую он предпримет, как только Марс одолеет Землю и он окажется на свободе. Он не сомневался в исходе войны. То, что к повстанцам присоединились силы Венеры, не произвело на него никакого впечатления. Марс был главной силой в Системе. Никто не мог ему противостоять. Это была та истина, с которой он воспитывался и рос, и он не видел причины менять свою точку зрения. То, что этот бесчувственный болван Беовульф посмел выступить против Марса, свидетельствовало только о глупости неотесанной деревенщины. Роандо некоторое время развлекался мыслью о том, как он пошлет землянина в одну из шахтерских колоний в качестве раба, но потом пришел к выводу, что такое решение будет чересчур гуманным. Беовульф заслужил смерти, медленной и мучительной, за то неуважение, которое он проявил к имени Вальмаров.
Вскоре после перевода в одиночную камеру Вальмар потребовал, чтобы ему дали поговорить с одним из руководителей НЗО. Разговаривал с ним Беовульф. Офицер НЗО был довольно краток:
— Вы хотели меня видеть?
Роандо сразу отметил про себя недостаточно почтительный тон.
— Да. Я хочу получить ответ: какие шаги предпринимаются для моего освобождения?
Беовульф поднял левую бровь.
— Никаких. Мы предложили наши условия Марсу. Их не приняли. Они прекратили было налеты на Землю, но сразу возобновили, как только их флот был готов продолжить. Они не выказали никакого стремления освободить Планетарный Конгресс — следовательно, вы остаетесь пленником.
— Это абсурд. Я Роандо Вальмар. Марс не может допустить, чтобы я находился в заключении!
— Похоже, их сейчас волнуют другие проблемы.
— Я требую моего освобождения!
— В вашем положении вы не можете требовать ничего.
Беовульф разглядывал взбешенного марсианина с нескрываемым любопытством. Трудно было представить, что могут существовать настолько ограниченные и самовлюбленные представители рода человеческого.
— Я член Марсианского Королевского дома, — неожиданно просительным тоном продолжил Роандо. — Марс может заплатить за мое освобождение!
— Буду счастлив позволить вам обсудить подробности этого дела. Мы постараемся, если вы этого хотите, выйти на прямую связь с Зимундом Гользергейном. Откровенно говоря, вы нам не нужны. Нам нужен наш Конгресс и безопасность обитаемых поселений на поверхности Земли. Возможно, Гользергейн не поверил, что вы живы. Пусть удостоверится, это будет нам на пользу.
Странным образом успокоенный, Роандо взялся составлять послание Гользергейну. Он знал, какое неблагодарное занятие — требовать от него чего бы то ни было. Послание было составлено в наиболее дипломатических выражениях, но стиль был несомненно индивидуальный особенностью Роандо. Любой компьютерный анализ, несомненно, подтвердил бы авторство. Беовульф даже позволил ему понаблюдать за тем, как письмо было отправлено по каналам безопасности непосредственно председателю. Роандо с нетерпением ожидал ответа.
Через несколько минут Барни сообщил:
— Мы получили подтверждение приема сообщения. Ответа не было. Мы посчитали его отсутствие сбоем в системе и послали дополнительный запрос. Нам ответили, что Гользергейн получил послание, но у него нет времени на пустяки.
— Пустяки! — воскликнул Роандо.
— Так они передали. Может быть, это ошибка?
— Я покажу ему пустяки! Я… я… — голос Вальмара сорвался. Он был бессилен что-либо предпринять против директора, и тот знал это. Ему в голову пришла новая мысль:
— Вы позволите мне послать еще одно сообщение?
— Я не думаю, что мы можем так разбрасываться машинным временем, господин Вальмар, — спокойно ответил Беовульф. — У нас все-таки война, и Гользергейн не собирается беседовать с вами.
— Я только хочу сообщить моим родным о моем заключении. Они в состоянии оплатить мое освобождение.
— Боюсь, что нет, — возразил Беовульф.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89