Пупом Парижа был отель «Крийон» на Плас-де-ла-Кон-корд, главной его артерией – Рю Ройяль, по которой каждую минуту проезжала какая-нибудь вновь прибывшая высокая особа, эскортируемая республиканской гвардией в пернатых касках, – то президент Вильсон, то Ллойд Джордж, то король и королева бельгийские. Для Дика началась лихорадочная жизнь – ночные брюссельские экспрессы, омары, запиваемые старым Боном на красных плюшевых диванах у Ларю, коктейли с шампанским в баре «Ритц», беседы вполголоса за кружкой пива в кафе «Уэбер» – все это напоминало дни балтиморского партийного съезда, только теперь ему было на все наплевать, все казалось чертовски смешным.
Однажды вечером, вскоре после Рождества, полковник Эджкомб повел Дика обедать к «Вуазену», где их поджидал один знаменитый нью-йоркский специалист по рекламному делу, который, по слухам, был очень близок к полковнику Хаузу. Они секунду постояли на тротуаре перед рестораном, глядя на неуклюжий купол собора, расположенного напротив.
– Знаете, Севедж, этот человек – муж одной моей родственницы, она из питтсбургских Стейплов… Ловкий парень, как мне кажется… Приглядитесь к нему. Хоть вы и молоды, но вы, по-видимому, хорошо разбираетесь в людях.
Мистер Мурхауз оказался крупным, уравновешенным голубоглазым мужчиной с квадратной челюстью; манерой говорить он изредка напоминал сенатора южных штатов. С ним были еще двое: мужчина, по имени Роббинс, и дама, некая мисс Стоддард, хрупкая на вид женщина с необыкновенно прозрачной алебастровой кожей и резким, стрекочущим голосом. Дик сразу же заметил, что она удивительно хорошо одета.
Ресторан чем-то напоминал американскую церковь. Дик говорил очень мало, был очень учтив с мисс Стоддард и внимательно смотрел и слушал, поедая великолепный обед и смакуя выдержанное вино, на которое никто, кроме него, по-видимому, не обращал внимания. Мисс Стоддард умело поддерживала разговор, но о мирной конференции никто не произнес ни слова. Мисс Стоддард довольно едко рассказывала об обстановке «Отеля-де-Мюрат», и о горничной Вильсона – негритянке, и какие платья носит жена президента, которую она упорно называла миссис Голт. Дик облегченно вздохнул, когда подали сигары и ликеры. После обеда полковник Эджкомб предложил мистеру Мурхаузу завезти его в «Крийон», так как его штабная машина была уже подана. Дик и мистер Роббинс отвезли мисс Стоддард домой – она жила на левом берегу, напротив Нотр-Дам. Они распрощались с ней у подъезда.
– Загляните ко мне на днях, капитан Севедж, выпьем чашку чаю, – сказала она.
Шофер такси отказался везти их дальше; по его словам, было уже поздно, ему пора домой, в Нуази-де-Сек, и он уехал. Роббинс взял Дика под руку.
– Теперь пойдем и выпьем по-человечески, умоляю вас Христом Богом… Друг мой, меня тошнит от этих высокопоставленных персон.
– Идет, – сказал Дик, – а куда мы отправимся?
Проходя по туманной набережной мимо темной глыбы Нотр-Дам, они бессвязно болтали о Париже и холодах. Роббинс был коренастый мужчина с красным лицом и наглым, повелительным взглядом.
– Этот климат убьет меня, – сказал Роббинс, пряча подбородок в воротник пальто.
– Шерстяное белье – единственное спасение. Это все, чему я научился на фронте! – рассмеялся Дик.
Они сели на плюшевый диван у печки в конце застланной сигарным дымом раззолоченной залы. Роббинс приказал подать шотландского виски, стаканы, лимон, сахар и целый графин горячей воды. Горячую воду долго не подавали, и Роббинс налил себе и Дику по четверти стакана чистого виски. Когда он выпил виски, его усталое и морщинистое лицо сразу разгладилось, и он как бы помолодел на десять лет.
– Единственное средство от простуды в этом проклятом городе – пьянство.
– Все-таки я рад, что вернулся в добрый старый Париж, – улыбнулся Дик, вытягивая ноги под столом.
– Единственное место в мире, где в наши дни стоит жить, – сказал Роббинс. – Париж – пуп земли… Если не считать Москвы.
При слове «Москва» француз, игравший в шахматы за соседним столом, отвел глаза от доски и посмотрел на двух американцев. Дик не понял, что означает этот взгляд, ему стало не по себе. Официант подал горячую воду. Она была недостаточно горяча, и Роббинс устроил скандал и отослал ее обратно. В ожидании воды он налил тебе и Дику еще по полстакана чистого виски.
– Президент намерен признать советскую власть? – неожиданно спросил Дик вполголоса.
– Готов держать любое пари… По-видимому, он пошлет неофициальную миссию. Все в конце концов зависит от нефти и марганца… Когда-то царствовал Король Уголь, теперь – Императрица Нефть и Марганец, принц-консорт ее величества Стали. Все это есть в розовой республике Грузии. Я надеюсь в скором времени попасть туда, там, говорят, лучшее вино и самые красивые женщины в мире. Ей-богу, я туда поеду… Но нефть… черт побери, одного не может понять проклятый идеалист Вильсон – покуда его кормят изысканными обедами в Букингемском дворце, доблестные английские войска оккупируют Мосул, реку Карун, Персию… А сегодня уже ходят слухи, что они заняли Баку, будущую нефтяную метрополию мира.
– Я думал, что бакинские источники уже истощились.
– Не верьте этому… Я совсем недавно говорил с одним парнем, который там был… Забавный парень, Расмуссен, вы с ним непременно познакомитесь.
Дик сказал, что «ведь у нас, в Америке, хватает нефти». Роббинс стукнул кулаком по столу.
– Никогда никому ничего не хватает. Это основной закон термодинамики. Мне никогда не хватало виски… Вот вы – молодой человек, вам когда-нибудь хватало баб? Так вот, ни «Стандард ойл», ни «Ройал-датч шелл» никогда не будет хватать нефти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145