она была к ним равнодушна, ее всецело поглощала ненависть к мужу, не скрывавшему ни своего отвращения к ней, ни своей супружеской неверности. Атмосфера в замке Биньон становилась невыносимой.
«Друг людей» нашел простое, как ему представлялось, решение. Под гуманным предлогом болезни матери Марии-Женевьевы и необходимости присмотра за больной он отправил ее в Лимузен, а спустя некоторое время послал ей вдогонку письмо, уведомлявшее, что она не должна торопиться с возвращением в Биньон: их совместная жизнь под одной крышей, как показал долголетний опыт, невозможна.
Маркиз де Мирабо тогда еще не знал, что от женщины, внушавшей ему такую непреодолимую ненависть, нельзя так просто — написанным размашистым почерком письмом — освободиться. Ему еще предстояли многие испытания.
Но пока «Друг людей» чувствовал благостное облегчение. Он мог вернуться теперь к своим любимым литературным занятиям, не испытывая ежедневно черных чувств, поднимавшихся мутной волной при неизбежных встречах с маркизой де Мирабо.
Освободившись от жены, он поспешил убрать со своих глаз и старшего сына. Сын по достижении пятнадцати лет был отправлен для продолжения образования в Версаль, а затем в Париж. Как старший в дворянской семье, он должен был служить шпагой королю, но для этого надо как следует подготовиться. Против этих доводов было трудно что-либо возразить. Оноре-Габриэль, остро чувствовавший в отроческие годы враждебную отчужденность отца, питал тем не менее к нему почтительное восхищение. Хорошо знакомый с новейшей литературой века Просвещения, он был горд тем, что его отец занимает в ее рядах одно из первых мест. Быть сыном знаменитого «Друга людей» — можно ли было желать большей чести?
С легким сердцем он примирился и с тем, что отец, отправляя сына в столицу, дал ему не подлинное, принадлежавшее ему по праву, известное всей стране имя графа де МираСо, а снабдил его бумагами, в коих Оноре-Габриэль именовался Пьером Бюффиером. Откуда взялось это имя? Среди многих поместий, принадлежавших Вассанам в Лимузене, было и имение, носившее название «Пьер-Бюффиер». Наделяя своего сына, пусть на какое-то ограниченное время, этим именем, отец молчаливо как бы давал понять старшему сыну, что еще надо заслужить право называться Мирабо.
И вот юный Пьер Бюффиер проходит школу обучения вдали от родного очага. Он расставался с отчим домом без слез, без грусти. В Версале, в доме отставного кавалерийского капитана Сигре, который должен был ему преподать первые уроки военной науки, он встретил самый радушный прием. Но доброта Сигре не понравилась маркизу де Мирабо, издалека через верных ему людей внимательно следившему за сыном. Отец настоял, чтобы Оноре-Габриэля перевели в закрытую военную школу, руководимую аббатом Шокаром.
Этот аббат слыл человеком «твердой руки» и строгих правил, и именно эти качества, по мнению «Друга людей», должны были вышколить его старшего сына. Но аббат вряд ли смог решить возложенную на него задачу; у нового воспитанника школы был строптивый нрав, и к тому же он легко приобрел влияние на своих товарищей по школе. Шли годы; Мирабо-младшему исполнилось восемнадцать лет, он должен был нести службу непосредственно в армии.
Решение снова оказалось в руках Мирабо-старшего. Он выбрал для своего сына самый незавидный род воинской службы: его направили в маленький гарнизон городка Сента под командование строгого кавалерийского полковника Ламбера, где лишь через год Оноре-Габриэ-лю должно было быть присвоено звание младшего лейтенанта.
Конечно, старший сын маркиза де Мирабо, граф Опоре Мирабо, мог претендовать на большее: почему бы, например, в восемнадцать лет не начать с командования полком? В век Людовика XV такое назначение было нередким; в значительной мере это был вопрос имени, связей или денег.
Но он еще полностью доверял своему отцу и беспрекословно подчинялся его воле.
Как и большинство образованных молодых людей его времени, Мирабо-младший — убежденный приверженец идей Просвещения, и прежде всего социально-политических взглядов Жан-Жака Руссо. 60-е годы — время наибольшей славы Руссо. Вся Франция зачитывается его «Новой Элоизой», и юный Мирабо один из самых восторженных его поклонников.
Быть последователем Руссо — это значило быть противником деспотизма, угнетения в любой его форме, быть защитником и другом народа, сражаться за справедливое дело, быть ближе к природе. Молодой Мирабо готов охотно следовать каждому завету великого учителя, он готов ему подражать.
В то же время он был обуреваем неистовыми желаниями и страстями; и к тому же преклонение перед великим принципом равенства странным образом совмещалось у него с тайной гордостью своим аристократическим происхождением, принадлежностью к одной из самых старых родовитых фамилий Франции. Как соединяется все вместе? В этом он еще не разобрался; придет пора и все встанет на свое место.
Гарнизонная служба в Сенте, несмотря на строгости Ламбера, отправлявшего своего подчиненного десятки раз на гауптвахту, была не так уж трудна и оставляла достаточно свободного времени. «Высшее общество» маленького провинциального городка весьма охотно принимало молодого человека, принадлежащего к одной из знатных фамилий Франции. К тому же этот рослый и сильный юноша, несмотря на неправильные черты лица, покрытого оспой, обладал каким-то особым даром располагать к себе людей. Его апломб, непоколебимая самоуверенность, остроумная речь, меткость наблюдений, учтивость и в то же время непринужденность делали его желанным гостем и собеседником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152