Когда я должна была произвести на свет ребенка, Самуил привез врача, которому завязали глаза. На мне была надета маска. Когда родился ребенок, доктор сказал, что я слишком слаба для того, чтобы кормить его самой.
«Я отдам его кормилице, с которой уже договорился»,— сказал Самуил, завернул ребенка в плащ и,— увы! — я в то время не предчувствовала, что он намерен с ним сделать...
— А, понимаю! — прошептал Генрих Наваррский. Сара залилась слезами. Но затем, преодолев волнение, она продолжала:
— С тех пор я ничего не слыхала о своем ребенке. Когда я спрашивала о нем Самуила, он отвечал мне, что он в надежных руках и не нуждается ни в чем. Когда я умоляла его привезти ко мне кормилицу или отвезти меня к ней, он давал мне уклончивые ответы.
Раз вечером — О! этого вечера я не забуду всю жизнь,— Самуил вернулся из ратуши, где он присутствовал на обеде. Несчастный был пьян и едва держался на ногах. Я спросила у него о своем ребенке, и, под влиянием опьянения, он пришел в бешенство.
«Ваш ребенок?» — спросил он с иронической яростью.— «Вы хотите видеть вашего ребенка?» — «О, сжальтесь!» — молвила я.— «Но это невозможно».— «Отчего?» — спросила я.— «Потому что он умер! Я убил его так же, как убил и его отца!»
И пьяный изверг, в припадке бешенства, рассказал мне о своем злодеянии, прибавив:
«Я любил тебя, Сара! Я любил тебя и поклялся, что ты будешь принадлежать мне».
— Злодей! — вскричал принц.
Прекрасная ювелирша молчала в течение нескольких минут. Генрих смотрел, как она плакала, и не решался обратиться к ней с пошлыми утешениями, которые вызывают раздражение, вместо того чтобы успокаивать.
—Простите меня, ваше высочество,— сказала она наконец,— простите меня за то, что я доверила вам эту тайну. С тех пор как я вынуждена жить с этим чудовищем, с которым меня связывает данная мною торжественная клятва, вы первый друг, которого я встречаю.
— И останусь им до самой смерти! — с жаром воскликнул принц.— Располагайте мною, сударыня, я к вашим услугам.
— Увы! Я сама еще не знаю, что надо делать. Этот человек — мой властелин; я принадлежу ему, и закон на его стороне. Однако, ваше высочество, я еще не окончила свой рассказ, а вы должны узнать все.
— Я слушаю.
— Вы встретили меня в первый раз в бурную ночь, когда я скакала верхом, стараясь убежать от человека, гнавшегося за мною, и спаслась только потому, что убила его лошадь из пистолета.
— Это правда,— сказал принц,— а знаете ли вы, кто был этот человек?
— Это Ренэ-флорентиец, парфюмер и фаворит королевы-матери.
— Ах, вы знали его имя?
— Я узнала его за час перед тем и бежала от него, как от злого гения, ваше высочество.
— Каким образом, однако, ваш муж, будучи так ревнив, оставил вас одну на такое продолжительное время?
— Так, что я встретила Ренэ, хотите вы сказать?
— Да.
— Это опять-таки одно из странных обстоятельств, встречающихся в жизни людей, которых преследует судьба. Самуил Лорио два раза в год совершает путешествие в Турень. Цель этих поездок — двоякая: он продает драгоценные вещи и получает доход с имения, которое дал за мною в приданое сэр д'Андуен. Самуил всегда берет меня с собой. Он так ревнив, что ни за что бы не оставил меня в Париже. В тот день, когда мы в последний раз уехали из Парижа, мы проезжали по мосту Св. Михаила в сопровождении слуги, того самого, которого вы видели в гостинице, где спасли меня,— и на этом мосту со мною случилось происшествие, послужившее поводом к преследованию меня, чему вы были свидетелем.
Самуил ехал на смирном, кротком першероне, поступь которого вполне соответствовала тяжести его всадника. Я же ехала на хорошей, но несколько пугливой лошади, которая, доехав до середины моста, испугалась куска белой материи, развевавшейся у двери лавки. Самуил требовал, чтобы я во время путешествия всегда надевала маску. Он хотел скрыть мою красоту от всех глаз. В то время как я старалась успокоить свою лошадь, взвившуюся на дыбы и бившую ногами к ужасу прохожих, маска моя развязалась, и человек, щегольски одетый, стоявший на пороге лавки, взглянул на меня и воскликнул:
«Какая красавица!»
Самуил этого не слыхал: он ехал впереди. Он не видел также, как этот человек нагнулся, поднял маску и подал ее мне. Я справилась со своею лошадью, взяла маску, поблагодарила незнакомца движением руки и продолжала путь. Две недели спустя мы выехали утром из Тура, чтобы вернуться в Париж, и встретились со всадником, въезжавшим в город. Это был тот самый человек, который на мосту Св. Михаила поднял мою маску. Проезжая мимо меня, он поклонился мне, но так, что Самуил этого не заметил.
Через два часа нас догнал человек, скакавший верхом. Это был слуга епископа Сомюрского. Епископ узнал, что Самуил Лорио находится в Туре, и пожелал заказать ему, как искусному золотых дел мастеру, дароносицу, потир и прочую церковную утварь для своей капеллы. Епископ послал своего слугу в Тур; тот догнал нас и просил Самуила от имени своего господина поехать в Сомюр. Муж мой, ничего не подозревавший, приказал мне продолжать путь с нашим слугою, а сам отправился к епископу.
Ревнивый старик знал, что между Туром и Блуа мне придется проезжать только жалкие деревушки, сомюрским же волокитам он не доверял. Он велел мне остановиться в Блуа, куда я должна была приехать поздно вечером, в гостинице «Белый Единорог», находившейся за городскими укреплениями и которую не посещали дворяне.
«Не снимайте маски и ждите меня,— сказал он.— Я приеду в Блуа через два-три часа после вас».
Я продолжала путь со слугою. Через полчаса позади себя мы услышали топот лошади.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63