Она искала глазами, куда бы спрятать красивого дворянина.
— Туда... туда... — сказала она вдруг, — станьте туда... — и она указала ему рукой на дверь комнатки, служившей ей уборной.
Так как Ноэ не торопился уходить, то она втолкнула его туда и заперла дверь, сказав ему:
— Не шевелитесь! Отец убьет вас!
Потом она пошла отворить дверь грозному фавориту королевы-матери.
XI
Паола, вся дрожа, пошла отворить дверь своему отцу. Она была очень бледна, и если бы Ренэ был спокоен, как всегда, он, может быть, заметил бы необычайное волнение своей дочери.
— Ты, верно, спала, что не поспешила отпереть мне?
— Нет, я не спала, — ответила Паола, заметившая измятую одежду отца.
— Зачем же ты заперлась?
— Потому что Годольфин ушел.
— Где же шатается этот бродяга, нищий? — воскликнул флорентиец.
— Он пошел к портному.
— За моим кафтаном?
— Да, отец.
Ренэ снял плащ, бросил шляпу на стул и вошел в будуар дочери.
Сердце Паолы сильно билось, но она скоро овладела собой и в то время, как ее отец сел на стул, опустилась в кресло напротив него и как бы случайно придвинула его к двери уборной, где был спрятан Ноэ.
Ренэ произнес два или три ругательства, пробормотал несколько бессвязных слов, затем посмотрел на дочь.
— Черт возьми! — сказал. — Ты всегда разряжена как принцесса. Скажи, пожалуйста, к чему эти бархатные платья, корсажи, вышитые золотом, серебряный гребень в волосах? Неужели необходимо так наряжаться только для того, чтобы продавать духи и косметику?
— Неужели, отец, — возразила на это Паола, подняв голову и твердо выдержав взгляд отца, — вы предпочли бы, чтобы я одевалась как нищая?
— Нет, не как нищая, но сообразно твоему общественному положению.
— Я ваша же дочь.
— А я кто такой? Парфюмер и больше ничего.
— Весь Париж знает, что вы любимец королевы. Ренэ пожал плечами.
— Что же из этого следует? — спросил он.
— Что вы входите к ней во всякое время, — продолжала Паола.
— Я бываю у королевы как ее парфюмер.
— И ее поверенный, отец. Неужели вы хотите, чтобы парижские мещане и дворяне, которые проходят мимо...
При слове «дворяне» флорентиец вскочил со стула.
— Что ты говоришь о дворянах? — крикнул он. — Дворянам нет до тебя никакого дела.
— Однако вы сами причисляете себя к этому сословию, — заметила твердо Паола.
— Ну, так что же из этого?
— И притом, — продолжала молодая девушка, — вы сами знаете, что вы богаты, отец, очень богаты, почти так же богаты, как король.
— Молчи, несчастная!
— Вместо того, чтобы держать лавку, как людям, которым надо зарабатывать средства к жизни, отчего бы нам не купить отель, отчего бы не держать слуг, отчего бы не выдать меня замуж за вельможу?
— Господи Иисусе! — воскликнул Ренэ. — Да ты, кажется, хочешь убить отца, несчастная!
Слова эти, вырвавшиеся у Ренэ, сильно изумили Пао-лу. Она посмотрела на флорентийца, стараясь понять их смысл, но не могла.
По-видимому, Ренэ заметил, что он зашел слишком далеко и что его грубое обращение не победит упорства его дочери. Он сразу изменил тон.
— Извини меня, — сказал он, взяв руку дочери, — я похож на жестокого отца, жертвующего своим ребенком. Однако...
И этот человек, в груди которого билось сердце тигра, на минуту почувствовал себя взволнованным. Он посмотрел на Паолу, и глаза его наполнились слезами.
— Однако, — продолжал он, — Бог свидетель, что мне хотелось бы видеть тебя замужем за вельможей, который дал бы тебе старое, благородное имя взамен денег, которые я дам за тобою в приданое. И вместо того, чтобы видеть тебя сидящей за этим противным прилавком, я хотел бы увидеть тебя в роскошных покоях, среди целой армии слуг, одетую в шелк и дорогие кружева. Ты прекрасна, Паола, а я богат и во всем мире люблю только одну тебя, но...
— Почему же вы этого не делаете, отец?
— Потому что в тот день, когда это случится, — мрачно сказал Ренэ, — я умру.
— О небо! Что вы сказали?
Флорентиец посадил дочь к себе на колени и продолжал:
— Слушай, Паола, ты, быть может, не веришь во влияние звезд?
Паола улыбнулась.
— О, нет! — сказала она.
— А предсказаниям цыган?
— Еще меньше.
— А будущему, которое узнают посредством чар, напитков и других сверхъестественных способов?
— Я христианка, — ответила Паола.
— Я тоже христианин, — сказал Ренэ, — но я этому верю, потому что это действительно существует.
В словах флорентийца слышалось такое убеждение, что молодая девушка вздохнула, но не осмелилась противоречить ему.
Ренэ продолжал:
— В детстве я был простым мальчиком, нищим, был на побегушках и таскал свертки и чемоданы путешественников во Флоренции за пару паоли. Я ночевал под портиками дворцов, ел жалкую пищу и пил воду из Арно, черпая ее рукою. Однажды старая цыганка, ворожившая на углу улицы, которой я протянул руку, взглянула на ее линии, и я увидел, как она вздрогнула. Потом она посмотрела на небо, которое в это время было покрыто тучами, а затем на мое лицо.
— Что ты мне предскажешь, старая колдунья? — спросил я ее. В то время я также ничему не верил, как и ты, дочь моя.
Она отвела меня в сторону и сказала:
— Тебя ожидает блестящая будущность. Золота у тебя будет больше, чем у принца. Ты сделаешься любимцем одной из самых могущественных государынь. Все будут дрожать пред тобою, потому что власть твоя будет неограничена.
— А буду ли я счастлив? — спросил я ее.
Она закрыла глаза, точно хотела прочесть внутри самой себя.
— Я вижу тебя много лет спустя в большом городе, к северу. Там-то ты и будешь могуществен. Ты в одно и то же время купец и знатный вельможа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63