Острый профиль, белая борода, лысый лоб, длинные костлявые руки, одежда до пят, стянутая у пояса, все говорило за это. Он трижды поклонился молодым людям и сказал:
— Не угодно ли вашей милости передать мне письмо графини Грамон.
— Оно адресовано не вам, — сказал Генрих.
— Извините меня, ваша милость, — сказал старый Яков, кланяясь в четвертый раз, — госпожа Лорио никогда не принимает, не узнав раньше...
Генрих подал ему письмо.
Старый еврей взял его и прошел в лавку, оставив Генриха и Ноэ в прихожей.
— Ага, — сказал последний, оборачиваясь к Виль
гельму Верконсену, — господин Лорио, по-видимому,
очень боится за свои сокровища?
Приказчик улыбнулся, затем, нагнувшись к уху Ноэ, сказал:
— Дело совсем не в этом.
— Так в чем же?
— Господин Лорио ревнив.
«Гм, — подумал Ноэ, — в таком случае старик Яков дурак, потому что, если мы не имеем намерения ограбить его кассу, зато у нас есть виды на его жену».
Ноэ не успел закончить своих размышлений, как еврей, исчезнувший за дверью лавки, передав письмо женщине, сидевшей за решеткой конторки, из-за которой нельзя было различить черт ее лица, снова появился на пороге двери и сказал:
— Пожалуйте, господа, пожалуйте сюда!
Генрих Наваррский вошел первым и очутился в большой комнате мрачного вида, меблированной чрезвычайно просто. Несколько человек работали в ней, сидя за маленькими столиками, на которых горели лампы с абажурами.
Принц посмотрел в сторону конторки, но женщина, сидевшая за ней несколько минут перед тем, исчезла.
— Пожалуйте сюда, господа, сюда, — говорил еврей.
И он указывал рукой на открытую дверь, находившуюся в глубине лавки. Генрих направился прямо к этой двери и остановился на пороге небольшой, но богато меблированной в итальянском вкусе комнатки, устланной восточными коврами, стены которой были обиты материей с отливом. Комната эта напоминала скорее интимную приемную какой-нибудь графини, чем гостиную незнатной мещаночки на улице Урс.
-- Какая-то женщина полулежала на венецианской оттоманке.
Женщина эта все еще читала письмо Коризандры.
При шуме шагов принца она подняла голову, и принц вскрикнул.
Женщина, которую он увидел, поспешно вставшая при его входе, была та самая, которую он спас от преследований Ренэ-флорентийца на дороге из Блуа в Орлеан.
Еврей, пропустив в комнату Генриха Наваррского, затворил дверь, так что ни он сам, ни люди, работавшие в лавке, не слыхали двойного крика удивления, вырвавшегося у молодой женщины и у обоих посетителей.
-- Вы, сударыня? — начал принц. — Это вы подруга графини де Грамон?
— Да, я, — сказала молодая женщина, краснея, — а вы, милостивый государь...
— Тс, — остановил ее принц, — я приехал в Париж инкогнито, как вам сообщает Коризандра...
Прекрасная ювелирша, лицо которой сильно покраснело, смотрела на принца, не находя что сказать.:
— Сударыня, — продолжал Генрих Наваррский,— мне и в голову не приходило два дня назад, что я сижу за столом с подругой Коризандры.
— А я, ваше высочество, — ответила молодая женщина, — и представить себе не могла, что я нахожусь лицом к лицу с принцем королевской крови.
— Тс, — повторил Генрих, — в Париже меня зовут попросту господином Коарассом.
Коарасс — замок, находящийся в королевстве На-варрском.
Обменявшись приветствиями, Генрих сел рядом с Сарой Лорио, в то время как Ноэ стоял в отдалении.
Прекрасная ювелирша продолжала:
— Я уже очень давно не видела графиню де Грамон. По крайней мере четыре года.
— Неужели! — заметил принц.
— Отец ее, господин д'Андуен, был моим благодетелем и заменил мне отца. Я получила воспитание под его кровлей, Коризандра называла меня своей сестрой.
— В таком случае вы должны любить ее так же, как она любит вас, — сказал Ноэ с оттенком лукавства в голосе, ускользнувшим от молодой женщины, но замеченным принцем.
Слова друга произвели сильное впечатление на Генриха Наваррского, они напомнили ему о вероломном письме графини к ее подруге и заставили его быть настороже.
Ювелирша продолжала:
— Муж мой, Самуил Лорио, сын еврея, принявшего христианство, родился в поместье господина д'Ан-дуена. В трудные времена войны с Италией господин д'Андуен пользовался неограниченным кредитом у Иова Лорио. Затем он выдал меня за его сына.
— Вы кажетесь самой счастливой и любимой из супруг, сударыня, — сказал принц, которого, по-видимому, мало интересовала родословная семейства Лорио.
Сара с трудом подавила глубокий вздох и замолчала.
«Превосходно, — подумал Ноэ, — атака началась. Подруга Коризандры расставляет уже сети. Женщина, желающая, чтобы за нею начали ухаживать, должна первым делом выставить себя жертвой ревнивого и грубого мужа».
— Коризандра, — продолжал принц, не угадывавший мысли своего недоверчивого друга, — чрезвычайно любит господина Лорио.
— Действительно, — ответила Сара, — мой муж всегда пользовался доверием графини.
Говоря это, Сара вздохнула еще раз.
Она взглянула с беспокойством, хотя и старалась придать себе рассеянный вид, на песочные часы, стоявшие в углу комнаты.
«Гм, — подумал Ноэ, — неужели мы явились не вовремя?»
Сара, как бы боясь, что он угадал ее мысли, прибавила тотчас:
— Самуил Лорио будет чрезвычайно огорчен, господа, что вы не застали его сегодня. Но он не замедлит навестить ваше высочество.
— Он не застанет нас, по крайней мере сегодня, потому что мы отправляемся в Лувр.
— Ну, так завтра... и если его услуги понадобятся вашему высочеству...
— Ни в каком случае, по крайней мере в настоящее время, сударыня.
«Что она так пристально смотрит на часы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63