Она все больше сердилась, когда игрок с каждым разом повышал ставки. Корд прищурил глаза, когда началась новая партия. Этот ублюдок мошенничал, причем нахально и грубо. Корд бросил взгляд на Джонти. По сердитому выражению лица он понял, что она тоже об этом знала. Он думал о том, как ей лучше помочь, когда через толпу пробился Ла Тор. Он сурово посмотрел на игрока, потом наклонился к Джонти и что-то шепнул ей на ухо. Она кивнула, извинилась и вышла из-за стола.
Ревность охватила Корда при виде столь интимной сцены. Ему следовало бы знать, что Ла Тор будет наблюдать за Джонти где-нибудь поблизости, и заметив, что человек мошенничает, он вмешался, готовый позаботиться о Джонти.
«Черт его побери!» — Корд в ярости заскрежетал зубами. Корд всегда находится на заднем плане в жизни Джонти. А Ла Тор руководит ею, оберегает от трудностей, обвиняя Корда в том, что он делал и не делал. Но Корд собирался сделать Джонти предложение, а это было больше того, что мог ей предложить этот бандит.
С минуту, или около этого, Корд оставался на месте, собирая все свое мужество, чтобы последовать за этой изменившейся, самоуверенной Джонти. Ему придется привести все доказательства, чтобы убедить ее в том, что то, что она видела в то утро на ранчо было не так, как ей показалось, что он вовсе не желал оказаться в объятиях Тины.
Поджав губы, Корд начал пробираться к двери, за которой исчезла Джонти, готовый начать самую значительную битву в своей жизни и победить в ней.
Сначала ему показалось, что большая кухня была пуста и там никого не было. Его взгляд скользнул по длинному столу, на котором стояло несколько пирогов, потом на плиту, где стояли три кастрюли. Судя по ароматному запаху, там варилось что-то вкусное. Затем его взгляд упал на окно, выходившее в замерзший сад. Может быть, Джонти вышла на улицу? Он шагнул к другой двери и остановился, услышав тихое убаюкивающее пение. Корд поискал глазами укромный уголок и застыл, не веря своим глазам.
Не подозревая о его присутствии, на кресле-качалке сидела Джонти, держа на руках младенца.
Мгновение показалось Корду вечностью, он не мог шевельнуться. Женщина, которую он любил, родила ребенка от другого мужчины. Корд постепенно пришел в себя, и внутри у него стал закипать гнев. Гнев его был настолько сильным и неистовым, что, казалось, он спалил ему мозг.
«Сука!» Пока он рыскал повсюду в поисках ее и страдал от любви и тоски, она даже не думала о нем, развлекаясь с Ла Тором.
Дрожь пробежала по спине Джонти, она почувствовала, что кто-то находится в этой комнате. У нее неожиданно возникло неприятное ощущение, что кто бы там не был, он желает ей зла. Она покрепче прижала Коти и медленно подняла голову.
— Корд! — открыв рот от изумления, произнесла она, уставившись на его суровое, неподвижное лицо. — Что ты здесь делаешь? Что ты хочешь? — с трудом выдавила она из себя, поспешно закрыв лицо ребенка одеяльцем.
— Теперь-то уж точно, черт побери, я не хочу тебя, — грубо сказал он, подходя к ней, и окинул ее презрительным взглядом. — Ты порочна! Мне не нужны отбросы Ла Тора.
От такого жестокого оскорбления Джонти задохнулась. В напряженном молчании, последовавшим за этими словами, она подумала, как легко было бы швырнуть назад ему в лицо эти грубые слова. Все, что ей нужно было сделать — это открыть лицо Коти.
Но она, конечно же, не осмелится это сделать. Джонти, не дрогнув посмотрела на Корда.
— Я что-то не помню, чтобы я об этом просила, — спокойно сказала она, думая, что, должно быть, в ее воображении он выглядел страдающим и измученным.
— Нет, ты не просила и похоже, что не хочешь. Ты выросла в публичном доме и ты счастлива, что вернулась в него. Когда ты надоешь Ла Тору, найдется много желающих занять его место.
Он горько усмехнулся.
— Ты темпераментна в постели и будешь зарабатывать много денег. Кто знает, может быть, я когда-нибудь тоже воспользуюсь новой проституткой Ла Тора. Но это только в крайнем случае.
«Помоги, Господи, пусть он уйдет, — молча молилась Джонти. — Я больше не могу сдерживать слезы».
«Почему она ничего не говорит»? — думал разъяренный Корд. Он хотел, чтобы она что-нибудь сказала, чтобы она распалила его злость до такой степени, что он не мог бы сдерживать себя. Но она, как назло, только сидела здесь, обхватив свое отродье, отказываясь даже взглянуть на него. Прежде чем открыть дверь и уйти в пивную, Корд бросил ей еще одно оскорбление:
— Так и должно было быть. Ты родила ублюдка, потому что ты и сама ублюдок, — он закрыл за собой дверь.
Джонти сникла, тяжело вздохнув. Ее боль была сильнее слез, которые могли ее облегчить. Теперь даже слезы не облегчат ее невыносимые страдания.
Она устало вздохнула и поднялась, осторожно, чтобы не разбудить Коти, отнесла его в спальню. Джонти положила его на маленькую кроватку, стоящую рядом с ее, и подняла планку, чтобы ребенок не упал на пол во сне. Коти был очень подвижным даже во сне.
Она склонилась над сыном, погладила пушистые белые кудряшки — единственное, что он унаследовал от нее. В ее глазах блестели слезы. Как печально, что он никогда не узнает своего отца. Она поцеловала сына в щеку и выпрямилась. Пора было возвращаться за покер. Конечно, дядя Джим не будет волноваться, даже если она совсем не вернется в пивную. Он по-прежнему был против ее игр в покер.
Джонти зажгла лампу на прикроватном столике, поворачивая фитиль до тех пор, пока огонек стал совсем крошечным. Коти не любил темноты. Он боялся того, чего не мог рассмотреть.
Пальцы Джонти ловко застегивали пуговицы на лифе платья, когда дверь в спальню тихо открылась.
— Тилли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134