Когда они наконец отстранились друг от друга, дыхание у обоих стало прерывистым, а глаза потемнели от страсти.
Анна опомнилась первая. Она отступила на несколько шагов, пока не почувствовала за спиной надежную прочность письменного стола, и обхватила себя руками. Только придя в себя настолько, чтобы голос не дрожал, она решилась проговорить:
– Спокойной ночи.
Броуди потребовалось больше времени. Не было в его теле ни единой жилочки, ни косточки, ни мышцы, ни капельки крови, которые не противились бы мысли о том, что надо ее оставить. Он собирался всего лишь пожелать ей спокойной ночи и сам удивился не меньше чем она, когда вместо этого сказал:
– Клянусь тебе, во второй раз бывает гораздо лучше.
По лицу было видно: она прекрасно поняла, что он имеет в виду.
– Знаю, тебе страшно. Ты поверишь, если я скажу, что мне тоже страшно? Но это случится. Это непременно будет, Энни.
Угроза, вызов, похвальба, обещание? Анна уже не знала, как это назвать.
Но вот Броуди направился к двери в гардеробную, и пока она провожала его взглядом, ее охватило безнадежное, пугающее и в то же время волнующее предчувствие: он просто сказал правду.
Глава 17
Броуди замер на подножке кареты, впервые оглядывая судостроительный завод Журдена – пугающе огромный, кишащий суетой, как гигантский муравейник. Однако у него возникло ощущение, будто он уже много раз видел все это раньше: рассказы Анны оказались на редкость образными и в то же время точными.
Слева от него вздымался над береговой линией лабиринт мачт, грузовых стрел и брусьев, при виде которого что-то дрогнуло внутри у Броуди. Он опять очутился среди кораблей и как будто обрел почву под ногами, внутреннее равновесие. Словно поправил картину, висевшую криво и бессознательно раздражавшую его.
Соскочив с подножки, Броуди повернулся, чтобы помочь Анне, а сам незаметно провел носовым платком по волосам.
– Что это за дрянь, черт бы ее побрал? – раздраженно спросил он, хмурясь на масляное пятно, проступившее на тонкой льняной ткани. – Перлман меня всего обмазал сегодня с утра.
– Это макассар, масло для волос. Джентльмены используют его, чтобы волосы лежали аккуратно. Николас им пользовался, – решительно добавила Анна.
– Ясно. Ну так вот, с завтрашнего дня он перестанет им пользоваться. Оно пахнет гнилым яблоком.
– Вовсе нет. И выглядит очень мило.
Броуди уставился на нее недоверчивым взглядом.
– А по-моему, я похож на выдру. И после меня всюду остаются масляные пятна.
– Вот почему был изобретен антимакассар, – невольной улыбкой пояснила Анна.
– Анти… ага, понял! – засмеялся Броуди. – Ну да конечно. Сначала изобретают какую-нибудь гадость, а потом нечто еще более дурацкое, чтобы исправить положение. Мы живем в век чудес, Энни.
Анна взяла его под руку, и они вместе направились к кирпичному строению посреди верфи. Она объяснила, что это административный корпус, где Николас работал вместе со Стивеном, Эйдином О’Данном и другими служащими компании.
– Ты займешь старый кабинет отца: так было решено еще до нашего с Николасом побега.
Она прервала себя на полуслове и помахала кому-то через весь широкий двор.
– Это Джозеф Уолл, начальник столярного цеха. Он стесняется: ни за что не подойдет ближе.
– А Ник всех знал по именам? – забеспокоился Броуди, чувствуя, что ему становится жарко в сюртуке табачного цвета.
– Нет, конечно, нет. Главным образом начальников цехов, а про них я тебе уже рассказывала.
Он недовольно хмыкнул:
– Сегодня не отходи от меня ни на секунду. Ты меня слышишь, Энни? Придется тебе за мной приглядывать, а то я таких дров наломаю – небу жарко станет!
Вот теперь она улыбнулась по-настоящему и сама себя спросила, почему ей совсем не страшно. Броуди заметно нервничал, а на нее его волнение оказало необъяснимо успокаивающее воздействие. Анна радостно предвкушала возвращение к работе, пусть даже при таких необычных обстоятельствах.
– А у тебя есть свой кабинет? Надеюсь, он рядом с моим? – Броуди наклонился ближе к ней и ухмыльнулся. – А может, их разделяет гардеробная?
Улыбка Анны угасла.
– Нет, у меня нет кабинета.
Броуди остановился:
– Почему?
– Ну – Она решила дать самый очевидный ответ. – Потому что я не вхожу в число служащих компании. Строго говоря.
– «Строго говоря»? Энни, строго говоря, ты гробишь свою задницу ради этой компании!
Анна вспыхнула и продолжила путь вперед.
– Это «Желудь», – пояснила она на ходу, – наш местный кабачок. Все служащие обедают здесь. «Желудь» стоит тут с незапамятных времен: когда доков еще не было и в помине…
– Минутку, не так скоро. Объясни мне, почему ты…
– Молчи! К нам подходит Мартин Доуэрти, и уж он-то непременно с нами заговорит. Знаешь, кто он такой?
– Работает по связям с заказчиками. Помогает с заключением контрактов. Холостяк, живет с матерью.
– С сестрой.
– Ну, с сестрой, какая разница? Привет, Мартин! – приветливо сказал Броуди, помахав рукой.
– Сдерживай себя! – прошипела Анна. Броуди сразу заметил, что Мартин Доуэрти щедро пользуется маслом макассар – это было первое, что бросилось ему в глаза. У Мартина была очень белая кожа, блестящие черные волосы, разделенные пробором посредине, гладко облепляли голову с обеих сторон и как будто составляли одно целое с черепом. Броуди решил, что он напоминает фортепьяно.
– Как поживаете, миссис Бальфур? – чинно осведомился Доуэрти. – С возвращением вас.
– Здравствуйте, мистер Доуэрти. Мы были рады вернуться домой.
Светский разговор давался Броуди без труда, но это продолжалось минуту или две, а потом Доуэрти задал ему профессиональный вопрос:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132