Разыщите кого-нибудь, кто мог бы нам помочь. Приведите людей сюда, а потом поезжайте по нашим следам. Я буду искать миссис Бальфур.
О’Данн застыл на месте, выпучив глаза.
– Делайте, что вам говорят! – рассердился Броуди.
Он стукнул лошадь каблуками и дернул ее за гриву, чтобы развернуть, одновременно ткнув в грудь О'Данна, оказавшегося у него на дороге. Перед тем, как въехать в подлесок, он обернулся и увидел, как адвокат подводит к валуну вторую лошадь.
Двигаться по следу оказалось делом нетрудным: влажная земля хорошо хранила следы копыт. Судя по тому, что некоторые отпечатки были глубже остальных, он мог даже угадать, на какой лошади Паоло вез Анну. Лес обступал его со всех сторон, и все же Броуди различал еле заметную тропу. По временам ее пересекали другие дорожки, но следы вели прямо вперед, не сворачивая.
Труднее всего было направлять по следу проклятую лошадь, не имея ни поводьев, ни шпор. Броуди наклонился вперед и сжал голову животного обеими руками, заставляя его держаться прямо, а когда требовалось свернуть, наваливался на шею лошади то справа, то слева. Таким образом ему приходилось ползти со скоростью улитки, а это сильно действовало на нервы.
Броуди сосредоточился на продвижении вперед, стараясь не впадать в панику и не думать о том, что может происходить с Анной в эту минуту. Громко ругаясь, он поминутно стирал с лица кровь пополам с дождевой водой, но жгучего следа, оставленного оцарапавшей щеку пулей, почти не замечал.
По его расчетам, он успел проехать около четырех миль, когда лес начал редеть и сменился равниной, поросшей травой. Следы копыт пропали. На миг Броуди охватила паника, но он снова разглядел их впереди и успокоился. Похоже, следы вели прямо через луг к лесу, темневшему на противоположной стороне. Справа на горизонте возвышался пологий, изрезанный оврагами холм.
Броуди пустил лошадь по следу крупной рысью, проклиная на чем свет стоит ее вихляющий из стороны в сторону бег. На каждом шагу его подбрасывало, как мячик, но он все-таки упорно продвигался вперед.
Проделав три четверти пути через долину, Броуди заметил домик, прилепившийся к подножию холма и почти скрытый за деревьями. Возле дома были привязаны три лошади. Броуди спрыгнул на землю, повернул свою лошадь и крепко шлепнул ее по крупу, чтобы отправлялась восвояси, потом лег на землю и пополз по-пластунски к невысоким зарослям, раскинувшимся в сотне футов от домика. Добравшись до прикрытия, он огляделся и прислушался.
Из трубы вилась струйка дыма. Лошади все еще не были расседланы: Броуди похолодел, осознав, что это может означать. Он вытащил из-за пояса пистолет О'Данна и проверил его. Потом набрал в грудь побольше воздуха и стремглав пересек открытое пространство. Достигнув низкой, полуобвалившейся каменной стенки, он опять пригнулся и замер. Но тут послышался пронзительный женский крик:
– Нет!
Это кричала Анна.
Забыв об осторожности, Броуди как безумный бросился к дому. Когда до дверей оставалось двадцать шагов, он заметил на пороге мужчину и выстрелил прямо на бегу, не останавливаясь. Мужчина упал. Броуди перешагнул через него и ворвался в дом. Он увидел Анну, забившуюся в угол единственной комнаты. Ее одежда была разбросана по полу.
Откуда-то слева раздался выстрел. Пуля ударила в стену у него за спиной, щепки полетели во все стороны. Он повернулся и выстрелил дважды: второй бандит тоже рухнул. Третий – это был Паоло – лихорадочно шарил по карманам своей сброшенной на пол куртки, отыскивая пистолет. Оскалив зубы, Броуди взвел курок, прицелился и стал ждать. Паоло нашел пистолет, обернулся… и согнулся пополам: пуля Броуди угодила ему прямо в грудь.
Броуди отбросил в сторону разряженный пистолет О’Данна и медленно двинулся к Анне, стараясь не испугать ее еще больше. Казалось, она была на грани обморока; ему хотелось добраться до нее раньше, чем она лишится чувств. Эти сукины дети успели раздеть ее до белья, и он пожелал им вечно гнить в аду. Темное, мстительное злорадство вспыхнуло в его груди: хорошо, что он их убил.
– Теперь вы в безопасности, – сказал он, обнимая ее. Ощутив щедрое тепло его тела, Анна начала неудержимо дрожать. В горле стоял ком, мешавший сглатывать слезы, она прижимала к груди стиснутые кулаки, стараясь унять бешено стучащее сердце. Дрожь усилилась, колени у нее подломились, но сильные руки Броуди не давали ей упасть.
Броуди подхватил ее на руки и перенес к грубо сколоченному самодельному стулу, стоявшему подле уже разожженного очага. Он собирался усадить Анну, но ее тонкие руки протестующе сомкнулись у него на шее, не желая отпускать, поэтому ему пришлось сесть самому, опустив ее к себе на колени.
Крепко прижимая к себе Анну, Броуди придвинулся поближе к огню, чтобы она согрелась, и начал растирать ее обнаженные предплечья. Он что-то тихонько шептал ей на ухо. Тепло ее тела, такого маленького и хрупкого, помогло ему успокоиться, даже немного смягчило жуткое воспоминание о том, что он только что застрелил троих. Ее трогательная женственность всколыхнула в его душе что-то могучее и первобытное – плотское влечение и одновременно желание ее защитить. Он старался прикасаться к ней как можно бережнее, никак не пытаясь воспользоваться ситуацией, но сам ощущал ее близость каждой клеточкой своего тела. Пряди волос, напоминавших в пламени свечи золотистые паутинки, упали ей на лицо. Броуди осторожно откинул их назад.
– Теперь все будет хорошо, Энни, – прошептал он.
Ее душа разрывалась между ужасными воспоминаниями о гибели, которой она только что чудом избежала, и почти истерическим облегчением от того, что все закончилось благополучно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132