Хотя он поступает с ней по-скотски.
Он заметил, что Анна, опередившая их на полквартала, остановилась под огромным тенистым платаном рядом с газовым фонарем. Она прислонилась к дереву, поджидая их.
– Это место мы называем «бивак Анны», – в ту же минуту сообщила Дженни, все еще держа обоих мужчин под руки.
– Как-как? – переспросил Нил.
– Бивак. Ну, значит, привал. Объясни ему, Ник.
– Лучше ты, – быстро сказал Броуди.
– Анна всегда тут останавливается, чтобы отдышаться, – услужливо пояснила Дженни. – У нее слабые легкие. Она провела в постели практически все свое детство. Доктора говорят, что теперь ей лучше, но никто не знает наверняка, здорова она или нет. Ник? В чем дело?
Броуди и сам не заметил, как остановился. Когда Дженни потянула его за руку, с любопытством заглядывая в лицо, он покорно двинулся вперед, но так и не произнес ни слова, пока они не добрались до «бивака Анны». Он взял ее под руку и сказал остальным, чтобы шли вперед. Они повиновались, хотя Анна начала возражать. Броуди схватил ее вторую руку и склонился над ней, не давая прохода.
– Почему ты мне ничего не сказала? – прошептал он, привлекая ее к себе.
– О чем?
– О том, что у тебя слабое здоровье!
Анна уставилась на него в недоумении.
– Я вполне здорова.
Гнев душил Броуди: ему хотелось свернуть ей шею, но он немного поостыл, сообразив, что сердится не на нее, а на себя самого. Наконец он ослабил захват, но так и не отпустил ее.
– Дженни мне только что рассказала.
– Что она рассказала?
– О твоей болезни. Она сказала, что обычно ты отдыхаешь под этим деревом по пути…
– Ах вот в чем дело! – Анна покачала головой, давая понять, что говорить не о чем. – Все это пустяки. Я вполне здорова.
Светлые глаза Броуди так яростно сверкали в тусклом желтом свете уличного фонаря, его красивое лицо показалось Анне таким разгневанным и встревоженным, что ей захотелось его успокоить.
– Что с тобой произошло? – с нежностью и тревогой посмотрел он на нее.
Анна никогда об этом не рассказывала и теперь постаралась изложить все как можно короче.
– Когда мне было четыре года, в нашем доме случился пожар. Моя мать погибла и двое слуг тоже. Я наглоталась дыма, мои легкие пострадали. Я… у меня не было обычного детства, как у всех. Но я поправилась, и теперь со мной все в порядке. Честное слово.
Броуди вспомнил, что сказала Дженни: никто не знает наверняка, здорова Анна или нет. «Вполне возможно, – подумал он, – что сама она просто искренне заблуждается, считая себя здоровой». Когда она попыталась высвободиться, он не стал ее удерживать. Анна опять прислонилась к стволу дерева, глядя на него своим вечно серьезным, немного печальным взглядом. В груди у него поселилась невыносимая тяжесть, как будто его собственные легкие заболели из солидарности.
– Энни, – прошептал Броуди, – прости меня.
– За что?
– За все. Главным образом за то, что случилось во Флоренции, когда я…
Он осекся, но Анна прекрасно поняла, что он имеет в виду, и рассердилась. Уж чего ей совсем не требовалось от мистера Броуди, так это жалости.
– Ты хочешь сказать, что если бы знал о моей болезни заранее, то не набросился бы на меня тогда в парке? А если бы я в детстве не была инвалидом, тогда ты считал бы, что все в порядке?
Броуди скрипнул зубами.
– Нет, я не то хотел сказать.
– Тогда что же еще? Может, ты думаешь, что если я сегодня сидела молча, пока ты меня тискал, это освобождает тебя от вины?
Она гневно отвернулась, боясь, что он увидит ее слезы. Лицемерие не было свойственно не только Броуди но и самой Анне тоже: она не могла искренне негодовать на него за то, что доставило ей такое острое наслаждение.
– За это я тоже прошу прощения.
Анна яростно повернулась к нему.
– Тогда зачем ты это делаешь? – воскликнула она в полном отчаянии.
Броуди оставалось только развести руками: до него не сразу дошло, что она спрашивает совершенно серьезно.
– Только не из-за Ника, – ответил он внезапно охрипшим голосом. – На этот счет ты ошибаешься. Мне нужна ты, а не жена моего брата. Только ты.
Их взгляды скрестились, но лишь на секунду. То, что Анна разглядела в светлой глубине его глаз, показалось ей слишком пугающим, могучим, неодолимым. Она не могла этого вынести. Опустив глаза, она проскользнула мимо него и начала подниматься вверх по холму чуть ли не бегом. Броуди нагнал ее в два шага, схватил за руку и силой заставил замедлить шаг.
Сообразив наконец, что он больше ничего не собирается говорить, Анна перестала вырываться и пошла с ним в ногу, хотя прекрасно понимала, что он нарочно старается идти не спеша ради ее слабых легких. Остаток пути они проделали во враждебном молчании.
Дженни и Нил уже расположились на веранде перед домом, попивая лимонад. Анна и Броуди торопливо попрощались и оставили их одних, а сами вошли в дом. Никогда раньше Анне не приходилось присматривать за незамужними девицами, и сейчас она впервые задумалась о том, прилично ли оставлять кузину наедине с Нилом Воганом. «Не будь ханжой, – тут же одернула себя Анна, – они практически уже дома! Что может случиться на веранде…» Ей пришлось прервать ход своих рассуждений на полдороге: она вдруг вспомнила с убийственной точностью, что произошло в лекционном заде меньше часа назад.
– Наконец-то вы вернулись, – приветствовал их знакомый голос из гостиной.
– Добрый вечер, тетя Шарлотта. Да, мы решили пройтись, вечер такой теплый. Лекция была… – Анна замялась в поисках подходящего слова.
– Захватывающей, – вставил Броуди. «Чтоб тебе!» – мысленно выругал он самого себя.
Опять он ее поддразнивает, хотя всего минуту назад твердо решил, что больше не будет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132