— Прошка прав, — сказала я, с отвращением поглядев на низкое угрюмое небо. — Если эта чертова погода продержится еще пару дней, мы отсюда не скоро выберемся. Трактора в лесу будут вязнуть. А я, между прочим, обещала в издательстве, что четвертого буду в Москве… Ох, Генрих, а как же Машенька? Она, наверное, с ума сойдет от беспокойства, если ты завтра не дашь о себе знать.— Машенька давно уже должна была привыкнуть к опозданиям Генриха, — заверил меня Леша. — На моей памяти он столько раз путал место, час и даже дату встречи, что я всегда удивляюсь, когда он внезапно является вовремя.— Но на сей раз он отправился вместе с нами. Машенька начнет звонить мне, тебе…Я осеклась и застыла. Генрих с Лешей резко остановились, потом, проследив за моим взглядом, тоже вытаращили глаза.Мы стояли на гравиевой дорожке, метрах в двадцати от участка, расположенного напротив первого окна моего люкса. Изумрудную лужайку, простиравшуюся от дорожки до кустов, высаженных перед зданием отеля, пересекала безобразная полоса шириной около метра. Грязно-бурое месиво с зелеными вкраплениями выдранной молодой травы походило на гигантскую гусеницу, ползущую от дорожки к дому. Сходство усиливалось благодаря тонким черным бороздкам, которые еще не до конца размыл дождь.— Работящий преступник нам попался, — пробормотала я, оправившись от удивления. — Не поленился разыскать грабли и прочесать все пространство, где могли остаться его следы.— И как прочесать! — добавил Генрих. — Словно бороной прошелся.— Ну вот, наконец-то у нас появилось конкретное указание на его личность, — удовлетворенно заметил Леша.— Какое указание? — одновременно воскликнули мы с Генрихом.— Раз он так старательно уничтожил следы, значит, они были чем-то примечательны. И скорее всего, размером.— Почему размером, а не типом обуви, например?— Сейчас все выходят на улицу в резиновых сапогах. Рисунки на подошве, вероятно, отличаются, но, раз следы были оставлены не на земле, а на траве, четкого отпечатка остаться не могло. А вот приблизительный размер обуви, поскольку трава еще не разрослась, определить несложно.— Не очень-то четкое указание, — проворчала я. — Непонятно даже, в какую сторону от нормы должен отличаться этот самый размер.— Я думаю, в меньшую. У Павла Сергеевича, Левы и Вальдемара примерно сорок второй — сорок третий размер. Марк, Генрих и я попадаем в ту же категорию. Прошка вообще-то носит сороковой, но резиновые сапоги покупает на размер больше, так что разница с основной группой небольшая — в траве не различишь. У Натальи нога тоже довольно крупная. Итого получается восемь человек. Убийце не было смысла уничтожать следы, если он мог затеряться в такой массе подозреваемых.— Среди всех обитателей отеля самый маленький размер наверняка у меня, — заметила я кисло. — Надеюсь, ты не подозреваешь меня в убийстве?— Не глупи, — отмахнулся Леша. — Остаются двое: Лариса и Георгий. По дороге сюда, когда мы ехали в грузовике, я обратил внимание на то, какая маленькая у Георгия нога. Помню, еще подумал, что, наверное, ему приходится покупать обувь в детском магазине. Думаю, у него и у Ларисы размер примерно одинаковый — тридцать седьмой или тридцать восьмой.— По-моему, Ларису можно смело исключить из числа подозреваемых, — сказал Генрих. — Бдительный Лева наверняка обратил бы внимание, если бы ночью она куда-нибудь отправилась.— Если сам не отправился на прогулку, как вчера утром, — уточнила я. — Предположим, Лариса обманула мужа, сказав, что приняла снотворное. Тогда он мог ослабить бдительность.— Нет, я согласен с Генрихом, — сказал Леша. — Если Лариса действовала не заодно с мужем, она не могла разбить голову Павлу Сергеевичу. Когда мы с тобой пришли звать ее на помощь, с момента нападения прошло совсем немного времени. Допустим, она успела нанести удар, оттащить тело в кусты и добежать до своей комнаты, опередив нас. Нам открыл Лева, который, значит, вернулся с прогулки и до нашего появления успел переодеться в халат. Раз он ничего не подозревал, выходит, Лариса провернула всю операцию за считанные минуты. Будь она даже спринтером международного класса, ей не удалось бы уложиться.— Вам не кажется, что наша скульптурная группа, мокнущая под дождем, привлекает к себе внимание? Может быть, нам лучше быстренько осмотреть кустарник, а обсуждение продолжить в более комфортных условиях?С этими словами я сошла с дорожки и решительно направилась к стене дома. Генрих с Лешей последовали за мной. Примерно в пяти метрах от кустов буро-зеленая полоса расширялась.— Видимо, здесь он натоптал основательно, — заметил Леша, оглядывая участок грязи размером с небольшой теннисный корт.Генрих нашел просвет в зарослях, откуда ночью извлекали раненого Павла Сергеевича, и внимательно осмотрел участок вокруг.— За кустами тоже пятачок вычесанной травы, — сообщил он. — Больше ничего.— Чтобы вспахать граблями такой участок, нужно трудиться в поте лица не меньше часа, — рассуждала я вслух. — Да еще раздобыть грабли. Вы, например, представляете себе, где в этом домине могут храниться грабли? Я — нет. Но, скорее всего, в одной из запертых подсобок. То есть, возможно, убийце понадобилось взламывать дверь. Когда же он все успел? Ведь не среди бела же дня он занимался земляными работами? Кто угодно мог выглянуть в окно… Поразительно активный преступник. Мы живем здесь меньше двух суток. За это время он вмонтировал в телефонный аппарат «жучок» (причем в чужом номере), подсыпал яд Борису, украл радиотелефоны истопника и Замухрышки, обделал ночью какие-то таинственные делишки, которые привлекли внимание Павла Сергеевича, разбил старику голову и обработал граблями чуть ли не половину земляных угодий отеля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84