Было решено, что в казино-бордель отправятся пятеро: Рок, Дудник, Череватенко, Палермо и Мумба.
И вот когда над морем стали опускаться неспешные летние сумерки и вспыхнули первые звезды, пятерка отправилась в «Кураж».
– Аж в темноте видно, как у тебя лицо светится, – подковырнул боцмана Дудник, – не терпится попасть под крылышко к своей Агды.
– Заткнись, – беззлобно одернул Дудника Червь, – это тебе не терпится к хозяйке подъехать. Я-то видел, как ты на нее в прошлый раз таращился!
– Неплохая парочка получилась бы, – усмехнулся Палермо, – наш Дудка и сестра Михея.
– Говорят, она не больно его слушается, – гордым тоном произнес Дудник, – у нее своя голова на плечах есть.
– Может, и шалит по мелочам, но всегда его сторону держит, – вмешался боцман, – так что не обольщайся, – засмеялся он и толкнул сидевшего рядом с ним Дудника локтем в бок.
Лодка рассекала гладь моря, словно затаившегося под маской штиля.
– Погодка-то сегодня – хоть куда! – широко дышал грудью боцман.
– «La notte que tu vedi in si dolci atti Fu da un angelo scolpita…» – самозабвенно процитировал Палермо.
– Это что за словеса? – обратил боцман к Палермо пытливый взгляд.
– Стих Микеланджело, – вздохнул Палермо.
– Ты его той чернявой прочитай, с которой в прошлый раз был, – иронично посоветовал Дудник, – бабы такое любят.
– А ты думаешь, почему они ему на шею вешаются, – усмехнулся боцман. – Он им что-нибудь на языке предков пролопочет, дамочки в обморок и падают. Мумба, – загоготал он, – а ты на каком наречии с бабами гутаришь?
Мумба широко улыбнулся.
– А ему, – ответил вместо него Дудник, – вообще говорить не приходится. Бабы думают, что у черненьких хрены длиннее, чем у белых. А я вот так сказать не могу…
– А ты что, с линейкой ходишь? – поддел его боцман. – И вообще, кого ты из негров, кроме Мумбы, без порток видел?
– Я и сравниваю Мумбу с собой, – обиженно пробормотал Дудник. – А кроме того, – вызывающе добавил он, – не одну порнуху с неграми видел.
– Раз на раз не приходится, – миролюбиво заметил Палермо.
– А у итальянцев вообще хренов нет, – раскипятился Дудник.
– Зато у них встает чаще, – нашелся Палермо, – а размеры не так и важны.
– Ну это когда…
Далее начались точные замеры и сравнительный анализ, исходя из разницы в один и более сантиметров. Рок не слушал этот спор, он молча смотрел, как на западе, где еще догорала лазурно-оранжевая кромка дня, вскипают сиреневые и чернильные космы ночи. Было что-то завораживающее в этом столкновении времен суток, что-то первозданное и даже пугающее. Мерно дышащее море придавало мгновению дополнительный драматический аккорд.
А впереди, очерченный веселыми желтыми нитями, светился гирляндами огней «Кураж». Его темный силуэт ткался на фоне сумерек загадочным рисунком запретных удовольствий и лихого кутежа.
– Не отнесло его еще к Японии? – с притворным удивлением спросил боцман.
Это была последняя реплика. Спор стих, все ждали момента высадки, горя нетерпением. Возле сейнера покачивались на спокойной воде катера. Отголоски музыки разрежали тишину сумерек. Эту шаткую, отороченную ритмичными брызгами заезженной мелодии тишину неожиданно прорезало короткое звонкое бултыхание. И тут же на палубе раздался грубый смех.
– Ну что, ополоснулся? – закричали с палубы.
Когда лодка подошла к дебаркадеру, выполнявшему роль причала, Рок увидел у борта сейнера плавающего человека.
– Надо помочь бедняге, – сказал боцман.
Они приблизились к барахтающемуся в воде человеку. Им оказался вдребезину пьяный матрос. Они втянули матроса в лодку, а потом, когда пришвартовались, перетащили его на борт дебаркадера, пришвартованного к сейнеру.
На трапе их ждали два охранника, те самые, что швырнули бедного матроса за борт. Увидев, что пираты тащат за собой матроса, они разразились добродушным, хотя и вульгарным хохотом.
– Вы что, совсем озверели? – возмутился боцман. – Он же мог захлебнуться!
– Ты бы слышал, какие он тут понты кидал! – возмущенно и в то же время весело воскликнул один из охранников – круглолицый блондин в тельняшке.
Другой охранник, крепкий вихрастый парень с волчьими глазами, видимо, был задет за живое замечанием Череватенко.
– Если он так тебе дорог, забирай его себе, а здесь он не нужен!
– В сраку тэби дышло! – разразился боцман и, оттолкнув парня, замер в сторонке, пропуская Рока.
Палермо и Дудник волокли матроса, держа его под мышки. Парень бормотал какой-то вздор, который постепенно растягивался и превращался в некий тоскливый напев. Боцман усмехнулся, проведя рукой по своему лысому черепу. Этот жест – в разных обстоятельствах – мог означать как замешательство, так и удовлетворение. Они вошли в зал, где располагалось казино и где боцман и Дудник сгрузили пьяного в стельку матроса на круглый кожаный диван. Возле застеленных зеленым сукном столов, осененных зеленовато-желтым светом низко висящей лампы под плоским абажуром, толпился народ. Это были в основном офицеры с матросами, пираты и кое-кто с острова – жители суши и туристы, добравшиеся сюда на моторках, владельцы которых подрабатывали, исполняя что-то вроде миссии гондольеров.
Столы стояли рядами, и кроме тех, кто решил попытать счастья, в зале было полно ротозеев, следящих за игрой или беззаботно фланирующих вдоль стен, увешанных маринами а-ля Айвазовский. По углам были установлены круглые столики, за которыми шла карточная игра. В смежном зале состязались в бильярд. Вдоль стен – проходы были широкими, а залы просторными – в разрывах между тянущимися зигзагом (в обход выступов, отделяющих одно помещение от другого) диванами примостились сделанные «под старину» сундуки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107