В ополоумевшем испанце им привиделся призрак скандинавской легендарной старины — воин-берсеркер, неистовый и безумный, рычащий убийца, человеческая душа которого уступила место Одину.Де Сото вытер рукой пену с бороды, успев подумать: «Совсем как Барбаросса, вот и эпилепсия случилась…»Потом он потерял сознание.— Перегружайте товар, — распорядился помощник, зубами стягивая на ране тряпицу. — Буря надвигается.Часть товара, равно как и саму почти не поврежденную лойму пришлось бросить, ибо ветер крепчал и волны уже взметались ввысь, норовя столкнуть оба судна и отправить их на дно Балтики.Де Сото очнулся, когда вокруг бушевал настоящий ад. Его команда, спасая свои жизни, прыгала с трясущейся палубы лоймы на «Спрут», чудом и мастерством рулевого удерживаемый рядом с гибнущим купеческим кораблем.— А я… меня… — прохрипел испанец, но его вырвало какой-то кровавой пеной.Последним прыгнул через борт помощник, свято веря, что его благодетель давно на «Темном Спруте». Лойма подлетела на высокой волне, подбросив корму едва ли не к самым небесам, потом зарылась носом в черную воду. Испанец кубарем прокатился по изуродованным телам, ударился о мачту и вновь потерял сознание.Через борт хлестнула первая волна. Глава 21«АДМИРАЛ ДОРНА» И «ФЕДОР КРЮГЕР» — Нужно прижиматься к берегу, — прокричал Карстен Роде рулевому. — Буря идет нешуточная! Мы потеряем лойму! — Моряки они совсем никудышные, эти странные русские, — печально сказал доминиканец, наблюдая за бестолковой суетой на палубе «Федора».— Ничего, клянусь селедочным хвостом и эскуриалом, которого у меня не будет, — рассмеялся Карстен Роде, — все мы когда-то вышли в море первый раз.Как всегда перед штормом, он сделался излишне говорливым, что пришлось не по вкусу монаху. Особенно его покоробило упоминание всуе испанского фамильного захоронения. Эскуриал для кастильской знати — дело весьма значимое и требующее вдумчивости, почти как пирамида для древнего египтянина.Первый русский капер не зря слыл отменным мореходом — он сумел перехитрить бурю и сбежать к берегу из открытых вод. Шквалистый ветер нагнал их, равно как и ливень, но главной опасности избежать удалось.Интересно, что «Адмирал Дориа» и его младший собрат с дурашливым названием совсем немного разминулись с «Темным Спрутом», также устремившимся под защиту брега.— Я вижу парус, — крикнул вахтенный из корзины. — Кажется, свенский.— Может, хотя бы на время шторма мы позабудем пиратские хищнические наклонности? — спросил монах у датчанина.— Ну уж, нет, — самодовольно сказал Роде. — Лойму мы спасли, а ветер и волны потреплют свенов так, что их можно будет взять голыми руками.— Эй, на «Федоре»! — закричал он. Прислушался — и точно, странные попутчики гогочут в один голос. Так уже случалось не раз.— Ничего не понимаю в этом поганом русском юморе, — проворчал Карстен Роде, добавив громче: — Войдите в бухту и ждите нас к утру!С лоймы пришел ответ — поняли, дескать, выполняем.— Будем надеяться, — проворчал датчанин, думая уже о мелькнувшем в самом сердце непогоды свенском парусе, — что не пропорют брюхо камнями и не выбросятся сдуру на берег…Когг рванулся в открытое море в тот самый миг, как солнце, скрытое за тучами, утонуло за горизонтом. Роде надеялся на опыт экипажа и крепость своего корабля, бросая вызов стихии.Он едва не просчитался — нешуточные волны поначалу принялись играть с «Адмиралом», словно с пустой скорлупкой от греческого ореха. Но вскоре, натешившись, отстали.— Очень странный ураган, — прокричал доминиканцу каперский капитан. — Взялся ниоткуда и тает, словно призрак.— Мне он тоже не нравится, — сказал монах. — Молитва никак не идет в голову, подходящая к случаю.— Это что-то новенькое, — буркнул датчанин, любивший подтрунивать над своим набожным духовником. — Или мой друг стареет, или буря действительно странная. Как сказал бы сам адмирал Дориа — заблудившаяся в океане отрыжка Сатаны.— Великий флотоводец был и великим греховодником, — кротко заметил доминиканец. — Не стоит подражать ему во всем, сын мой. Следует отделять зерна от плевел.Когг, танцуя на постепенно успокаивающихся волнах, рыскал в темном море, выискивая свенов. Такую охоту, почти не имеющую шансов на успех, датчанин полюбил за последний год.— Попробовал бы я отмочить нечто подобное в Ионийском море, — сказал он Берналю, — враз налетел бы на риф. Балтика — раздолье для охотника.— Азарт — оружие дьявола! — откликнулся эхом монах. Он скрашивал рутину долгих морских походов, разыгрывая туповатого католика-фанатика, чем иногда доводил датчанина до белого каления.— А занудство — доблесть ангелов, — зыркнув на духовника глазами, выдал Карстен.— Богохульство может обречь на поражение любое, даже угодное небесам мероприятие… Кстати, что там по левому борту?Датчанин метнулся в ту сторону, куда уставился тонкий палец доминиканца, мгновение всматривался во тьму, а затем вскричал:— Может быть, я не Дориа, но тоже войду в историю. Переложить руль. Идем на сближение. Глава 22НА БЕЗЫМЯННОЙ ЛОЙМЕ Де Сото снились весьма странные вещи. Густой лес, в сердце его — болото… Над трясиной — гнилая мельница. Множество хищников с вздыбившейся на загривках шерстью сползались к мельнице, источая первородную, ненасытную злобу… Странная женщина, приплясывая и размахивая травяным веником, вертелась у входа. Из распахнутых дверей мельницы вырвались неясные крылатые тени и устремились к испанцу…Он точно знал, что ищут крылатые создания именно его.От этого осознания гранд очнулся в холодном поту. Он лежал на залитой кровью палубе купеческой лоймы, сжимая в руке обломок сабли, кругом валялись бездыханные тела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87