По широкому бульвару, тянущемуся вдоль Нила, доехали до гостиницы «Катаракте» и заняли номера на втором этаже с окнами, выходящими на заросший пальмами остров, что делил Нил на два почти равных рукава.
— Это Джезират эль-Дзахар, или Слоновый остров, — обратился Абер к Патрику.
— По-французски — Элефантина. В географии принято это название, — добавил Вильмовский.
— Так он… «слоновый» потому, что такой большой? — спросил Патрик.
— Нет, — улыбнулся Абер. — Когда-то до этих мест добирались африканские слоны.
— Как там много садов…
— Да, но прежде всего Элефантина знаменита ниломером, его в 1870 г. восстановил хедив Измаил, и множеством храмов.
— Ради Бога, не говорите мне больше о храмах, — вздохнул Новицкий.
— Они на меня давят. Храм должен быть полон людей, тогда он живет… А эти здесь напоминают о смерти.
Все умолкли, стоя на балконе, наблюдая, как садится солнце. На скалистых вершинах шла удивительная игра цветов. Розовый цвет переходил в фиолетовый, чтобы затем уступить темно-синему. Горизонт, поначалу желтый, стал пепельным, потом серым, наконец, появилась луна, слабо осветившая подступившую тьму.
Новицкий никак не мог заснуть, все ворочался на неудобной кровати, стоящей в комнате, которую они делили с Вильмовским. Где-то около полуночи он услышал приглушенный голос друга:
— Тадек, спишь?
— Да нет…
— Салли переживает эту трагедию гораздо сильнее нас.
— Верно. Вся ушла в себя. Вечно в печали. Не волнуют ее даже обожаемые пилоны, барельефы и гипостили… И молчит!
— Попробуй ее немного развлечь.
— Конечно, только как? — уже не впервые задался этим вопросом Новицкий.
— Займись этим, Тадек, подумай. Поговори со Смугой и Абером. Возьми ее куда-нибудь с Патриком. Покажи что-нибудь… У тебя лучше всех получится.
— У меня? Да я ведь то же чувствую, что и она, — сдавленным голосом произнес Новицкий. — Может, лучше Смуга.
— Смуга с Абером пусть организуют экспедицию, они хорошо во всем разбираются.
— Пусть меня кит проглотит, если я справлюсь с таким заданием, Андрей.
— Справишься, раз надо. Салли угасает на глазах. Нельзя этого допустить. Достаточно того, что я потерял… что мы потеряли одного ребенка. — У Вильмовского задрожал голос.
Когда рассвет окрасил серые скалы Элефантины, а высокий откос напротив залили солнечные лучи, Новицкого из трудного положения выручил Патрик.
— Тетя! — обратился он к Салли с надеждой заглядывая ей в глаза. — Пойдем погуляем.
— Куда, сынок? — спросила она мягко, но без тени интереса.
— Просто походим немного.
— Иди с кем-нибудь другим.
— А я… хочу с тобой. Пойдем! — решительно настаивал Патрик.
Ему помог Вильмовский.
— Идите-идите и возьмите с собой Новицкого. Ему тоже будет полезно. А нам надо к мамуру.
— Только вы там скорее все уладьте, — уже без протеста согласилась Салли.
Сначала они зашли на сук. Прикрытый в центре высокой крышей, он не очень отличался от каирского или какого-нибудь другого базара на Востоке. Патрика больше всего заинтересовали товары из Нубии, их тут было в избытке. Очаровали его щиты из рафии и соломы, он охотно попробовал поиграть на глиняных барабанчиках и не утерпел — купил один. Новицкий купил Салли ожерелье из лотоса и еще одно, благоухающее, из сандалового дерева. Крики, жесты, ритмичные песни — все для покупателя. У Патрика потекли слюнки при виде халвы, и Новицкий купил большой кусок, вспомнив, как сам обожал в детстве это лакомство. Салли приобрела немного арахиса, фиников, апельсинов. Потом ее надолго притянула лавка с глиняной посудой, привезенной из Асьюта, славящегося своими гончарами.
Новицкий, имевший перед выходом из гостиницы длительную беседу с Абером, с большой уверенностью, заинтересованно выполнял роль гида.
— Сначала поедем к каменоломням, посмотрим на тот знаменитый обелиск, что считается незаконченным.
Извозчик вез их дорогой, шедшей среди красных гранитных скал. Приехав, они встали, закинув головы кверху, чтобы разглядеть верхушку огромного столба из гранита.
— А почему он незаконченный? — этим вопросом Патрик всполошил Новицкого, который понятия не имел, почему? Вопрос повис в воздухе.
— Он просто начал трескаться, — кратко ответила, выдержав паузу Салли. — И его бросили, перестали над ним работать.
Моряк облегченно вздохнул. «Наконец-то заговорила», — подумал он и, как ни в чем не бывало, спросил:
— Какой он может быть высоты?
— Больше четырехсот метров, — Салли все еще отвечала кратко и довольно неохотно.
— Ну и зачем эту штуку строили? — не отступался Новицкий.
— Это имело связь с культом солнца. Обелиск также использовали как стрелки солнечных часов. Вырезали эти огромные столбы из гранита в Асуане и доставляли в храмы по всей стране.
— Что ты такое говоришь, синичка? Ведь эта игрушка весит тонн четыреста!
— Может, и больше, — равнодушно ответила Салли.
— Тетя, а я видел такой большой столб в Лондоне!
— Ясно, что видел. Уже в древности было модно вывозить эти огромные обелиски. Этим занимались ассирийцы, римляне, а совсем недавно — французы, англичане и американцы. Именно в Лондоне в 1880 году установили, как ее назвали, иглу Клеопатры.
— Дядя! — с энтузиазмом воскликнул Патрик. — Когда я вырасту, я привезу тебе в Варшаву такой подарок.
— Не стоит, малыш, ответил Новицкий. — У Варшавы есть колонна Зигмунда.
При упоминании о Варшаве Салли погрустнела еще сильнее и больше не вымолвила ни слова.
Во время обеда Смуга рассказал о посещении мамура.
— Очень приветливо он к нам отнесся. Выдал соответствующий документ, он называется здесь фирман, обязывающий власти оказывать нам всяческую помощь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95