Однако же по отношению к
индивидуальным вещам оно обозначается видом, как объемлющее их, а по отношению к
тем звеньям, которые стоят раньше его, оно называется так, поскольку объемлется ими.
Этим путем как род в наибольшей (наивысшей) мере обозначается то, что, будучи родом,
не являются вместе с тем> видом, и в то же время-то, за пределы чего не мокрот подняться
выше другой род; а с другой стороны, как в наибольшей (наивысшей) мере, (мы
определяем) то, что, будучи видом, не является родом, та. что, выступая в качестве вида,
{4}
не подвержено дальнейшему делению на виды, и чти при указании существа вещи
сказывается о многих, отличных друг от друга по числу вещах. Что же касается тех звеньев,
которые находятся в промежутке между крайними, их признают находящимися во
взаимном соотношении родами и видами, и каждое из них принимают за вид и за род <
вместе >, беря, однако, его каждый раз в одном и потом - в другом отношении; причем
звенья, идущие вверх перед самыми последними видами вплоть до самого первого рода
называются родами и видами и взаимно подчиненными родами, как Агамемнон
называется Атридом и Пелопидом, и Танталидом, и -в конечном счете -потомком Зевса.
Только при указании родословных возводят начало по большей части к одному источнику,
примерно сказать -к Зевсу, между тем при родах и при видах дело обстоит иначе: ведь
сущее не является одним общим родом для всего, и все существующее не является
однородным на основе одного наивысшего рода, как говорит Аристотель. Примем,
напротив, как -<у него> в "Категориях", десять первых родов в качестве десяти первых
начал; <тогда> если обозначить вое их как сущее, такое обозначение будет у них, по его
словам, одинаковым по имени, но не одинаковым по смыслу. Дело в том, что если бы
сущее было одним общим родом для всего, тогда все называлось бы сущим в одном общем
смысле имеется десять первых <родов>, то общность дается только по имени но не в то же
время и по смыслу, раскрывающемуся в соответствии с именем. Таким образом, самых
общих родов - десять а для последних видов имеется некоторое - однако же не
безграничное число; что же касается индивидуальных вещей- сюда относится то, что идет
вслед за последними видами - то их число безгранично. Поэтому Платон указывал пройти
путь (опускаться) от самых общих родов до самых последних видов и <потом>
остановиться, а путь проходить (опускаться) через промежуточные точные звенья,
подвергая их делению с помощью видообразующих признаков, то же, что безгранично по
числу, он указывает оставлять в стороне, так как относительно него не может получиться
<никакой> науки При спуске к самым последним видам. необходимо, производя деление
.подвигаться среди < получающегося> множества, напротив, при подъеме к наиболее
общим родам надлежит собирать множество в единство. Ибо вид, и еще более род,
является тем, что сводит множество в одно существо а частичное и единичное, напротив,
всегда разделяет единство на <некоторое> множество: ведь через причастность к виду
большое число людей образуют одного, а через посредство отдельных людей единый и
общий человек образует (несколько) их. Единичное всегда вносит разделение; на
<отдельные предметы>, между тем общее связываете вместе и образует одно.
Поскольку сейчас указано про род и про вид, что представляет собою тот и другой, и
<сказано, что род имеется <каждый раз> один, а видов - несколько (ведь род всегда
подвергается делению па несколько видов)- поэтому род всегда сказывается о виде, и все,
что стоит выше, - о том, что стоит ниже, между тем вид не сказывается ни о привыкающем
к нему роде, ни о том, что кверху < от этого рода>, ведь здесь обращение не имеет места. В
самом деле, сказываться одна о другой могут либо пещи, применимые в одинаковом
масштабе, например - ржание о лошади, или же - вещи большего масштаба о вещах
меньшего, как живое существо о человеке, но вещи меньшего масштаба о вещах большего
уже не могут: ведь нельзя уже сказать про живое существо, что это-человек, как можно
сказать про человека, что ото- живое существо. А о тех вещах, о которых сказывается вид, о
них о необходимостью будет сказываться н род вида, та. род рода- вплоть до самого
высшего рода: если верно сказать про Сократа, что это-человек, а про человека, что это -
живое существо, а про живое существо, что это - субстанция, - тогда верно и про Сократа
сказать, что это- живое существо и субстанция.
Поскольку, таким образом, то, что стоит выше, всегда сказывается о том, что стоит ниже,
постольку вид будет сказываться об индивидуальной вещи, род- и о виде и об
индивидуальной вещи, а самый высший род- и о роде или о родах, если имеется большее
число промежуточных и подчиненных друг другу звеньев, и точно так же - о виде и об
индивидуальной вещи. В самом деле, самый высший род сказывается о всех находящихся
под ним родах, видах и индивидуальных вещах, а род, стоящий перед последним видом, -
о всех последних видах и индивидуальных вещах, вид, который есть только вид, - о всех
индивидуальных вещах, <наконец> индивидуальная вещь- только об одной из отдельных
{5}
вещей. Называется же индивидуальною вещью Сократ, это вот белое и этот
приближающийся сын Софрониска, если у последнего единственный сын-Сократ. Так вот,
все подобные вещи называются индивидуальными, потому что каждая из них состоит из
специальных свойств, собрание которых никогда не может оказаться тем же самым у
<какой-либо> другой вещи. .Ибо специальные свойства Сократа не могут оказаться теми
же самыми у какой-либо другой из отдельных вещей, однако специальные свойства
человека - я имею в виду человека вообще - могут оказаться теми же самыми у большего
числа <предметов>, больше того - у всех отдельных людей, поскольку это - люди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9