ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Бедность традиции, впрочем, с лихвой восполняется развитием более поздней богатой мифологии оборотней в Лондоне.
Большинство англичан сталкивается с этим специфическим предрассудком в виде сравнительно невинного назидательного детского стишка, несколько строчек которого призывают детей не бродить в одиночку по ночам, особенно в полнолуние, а не то они станут добычей голодных лондонских оборотней. Самые ранние упоминания о лондонских оборотнях, которые я способен был разыскать, встречаются в уличной балладе, изданной около 1672 г. и в памфлете, опубликованном, вероятно, на 10—12 лет позднее. Куда больше упоминаний можно отыскать в дешевых балладах на отдельных листах и в сборниках песенок конца 18 века, когда появилось большинство самых известных баек…
И поныне ходят бесчисленные рассказы о подвигах лондонских оборотней. Большинство детских страшных сказок наделяет вервольфов Лондона склонностью утаскивать заблудших и непослушных детей. Есть также несколько достойных внимания побасенок и более странного содержания. Два таких образчика фольклора вписываются в общую картину историй о том, как дети человеческие вступают в отношения с чудесными возлюбленными, у которых есть одно любопытное отличие. Истории, где повествуется о том, как обыкновенный мужчина женился на неописуемой красоты женщине, и в конце концов, выяснилось, что она одна из лондонских оборотней, наиболее традиционны Обычно в них оговаривается, что жених дал невесте обещание, которое однажды все-таки нарушил, и это привело к открытию ее истинной природы, и, конечно, к ее утрате, но там говорится также, что вервольфы женского пола постоянно ищут себе мужей среди высших классов города, дома которых могли бы послужить убежищами для целых стай (численность которых колеблется от горстки оборотней до дюжины). Небылицы же, где описываются сердечные дела между обычными женщинами и оборотнями-мужчинами, более своеобразны. В таких сюжетах обычно не идет речь о браке, они чаще имеют вид романтических сказок об истинной, но трагической любви, о страсти, которую невозможно утолить. Мужская половина оборотней Лондона, в отличие от своих сестер, неспособна к физической близости в людском обличии, а накал чувства неизбежно приводит к преображению.
Возросшая популярность таких мифов в новые времена засвидетельствована, например, в сообщении «Таймс» от 27 марта 1833 г., где описывается, как толпа преследовала некоего мужчину по Флит Стрит до Гаф Сквер, оправдывая свои действия тем, что несчастный оказывал поддержку лондонским оборотням и похищал детей, чтобы им скармливать. Автор статьи утверждает, что если бы тот мужчина попался, не миновать убийства, но он ускользнул, скрывшись в направлении Ладгейт Серкус, где преследователи увязли в другой толпе, собравшейся вокруг шарманщика.
В своем отчете «Лондонские рабочие и лондонские бедняки», впервые опубликованном в 1851 г., Генри Мэйхью приводит новые свидетельства тому, что вера в существование в Лондоне волков-оборотней, отнюдь не канула в прошлое. Он приводит искренние, полные страха заявления четверых свидетелей, юной подметальщицы улиц, крысолова, сочинителя из мансарды и продавца картошки.
Крысолов утверждал, что видел вервольфов не раз и не два, и признался, что, несмотря на страх, ему есть, за что благодарить их, поскольку крысы стали их излюбленной добычей, «ведь ловить людей на съедение нынче стало слишком трудно и опасно, это не всякий раз удается». Сочинитель оказался еще разговорчивей и высказал мнение, что полиция прекрасно осведомлена о существовании оборотней, так как, исполняя свой долг, устраняет последствия их нападений на людей, но не решается предать факт огласке, опасаясь паники в обществе.
Не стоит и говорить, что представители самой Столичной Полиции дали совсем иной ответ на вопрос. Детектив, с которым я недавно беседовала, сказал мне, что обычные убийцы порой калечат свои жертвы для того, чтобы создать впечатление, будто в их деяниях виновны лондонские оборотни. И что самые разные воры и разбойники часто пользуются, сговорившись, столь примитивным способом устрашения, чтобы заморочить суеверное население, за счет которого они кормятся. Этот человек сказал также, что таким же образом сельские браконьеры стряпают и распространяют байки о черных псах-призраках, чтобы запугать тех, кто мог бы попытаться их поймать во время ночной работы. И неудивительно, что самые злобные из порождений лондонского дна потрудились выдумать или, по меньшей мере, поддерживают сказки о городских вервольфах.
Однако примечательно, что не все россказни о лондонских оборотнях представляют их жуткими пожирателями детишек. Там и сям в потоке страшных сказок можно услыхать и голоса сочувствующих, утверждающие, что, в конце концов, вервольфы — пленники своей ненормальной природы, и нельзя безоговорочно винить их за их дела. Есть частица волка в каждом из нас, говорят эти люди, и тех, кто не слышит слово Иисуса Христа, нашего искупителя, следует считать немногим лучше волков, они будут осуждены и проведут вечность в Аду их собственной прожорливости.
Сабина Бэринг-Гулд, «Книга Волкодлаков», 1865
2
Большей части доводов за и против теории эволюции Дарвина повредило неверное понимание самой природы этой теории, то есть, того, о чем, собственно, и речь. Многие нападки на утверждения Дарвина не нацелены на сам тезис, а обрушиваются на более основополагающее суждение, которое надлежит принимать как аксиому, прежде чем за работу примутся теоретики.
Необходимо обратить внимание, что возможны два несколько различных значения фразы «теория эволюции» в обыденных разговорах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162
Большинство англичан сталкивается с этим специфическим предрассудком в виде сравнительно невинного назидательного детского стишка, несколько строчек которого призывают детей не бродить в одиночку по ночам, особенно в полнолуние, а не то они станут добычей голодных лондонских оборотней. Самые ранние упоминания о лондонских оборотнях, которые я способен был разыскать, встречаются в уличной балладе, изданной около 1672 г. и в памфлете, опубликованном, вероятно, на 10—12 лет позднее. Куда больше упоминаний можно отыскать в дешевых балладах на отдельных листах и в сборниках песенок конца 18 века, когда появилось большинство самых известных баек…
И поныне ходят бесчисленные рассказы о подвигах лондонских оборотней. Большинство детских страшных сказок наделяет вервольфов Лондона склонностью утаскивать заблудших и непослушных детей. Есть также несколько достойных внимания побасенок и более странного содержания. Два таких образчика фольклора вписываются в общую картину историй о том, как дети человеческие вступают в отношения с чудесными возлюбленными, у которых есть одно любопытное отличие. Истории, где повествуется о том, как обыкновенный мужчина женился на неописуемой красоты женщине, и в конце концов, выяснилось, что она одна из лондонских оборотней, наиболее традиционны Обычно в них оговаривается, что жених дал невесте обещание, которое однажды все-таки нарушил, и это привело к открытию ее истинной природы, и, конечно, к ее утрате, но там говорится также, что вервольфы женского пола постоянно ищут себе мужей среди высших классов города, дома которых могли бы послужить убежищами для целых стай (численность которых колеблется от горстки оборотней до дюжины). Небылицы же, где описываются сердечные дела между обычными женщинами и оборотнями-мужчинами, более своеобразны. В таких сюжетах обычно не идет речь о браке, они чаще имеют вид романтических сказок об истинной, но трагической любви, о страсти, которую невозможно утолить. Мужская половина оборотней Лондона, в отличие от своих сестер, неспособна к физической близости в людском обличии, а накал чувства неизбежно приводит к преображению.
Возросшая популярность таких мифов в новые времена засвидетельствована, например, в сообщении «Таймс» от 27 марта 1833 г., где описывается, как толпа преследовала некоего мужчину по Флит Стрит до Гаф Сквер, оправдывая свои действия тем, что несчастный оказывал поддержку лондонским оборотням и похищал детей, чтобы им скармливать. Автор статьи утверждает, что если бы тот мужчина попался, не миновать убийства, но он ускользнул, скрывшись в направлении Ладгейт Серкус, где преследователи увязли в другой толпе, собравшейся вокруг шарманщика.
В своем отчете «Лондонские рабочие и лондонские бедняки», впервые опубликованном в 1851 г., Генри Мэйхью приводит новые свидетельства тому, что вера в существование в Лондоне волков-оборотней, отнюдь не канула в прошлое. Он приводит искренние, полные страха заявления четверых свидетелей, юной подметальщицы улиц, крысолова, сочинителя из мансарды и продавца картошки.
Крысолов утверждал, что видел вервольфов не раз и не два, и признался, что, несмотря на страх, ему есть, за что благодарить их, поскольку крысы стали их излюбленной добычей, «ведь ловить людей на съедение нынче стало слишком трудно и опасно, это не всякий раз удается». Сочинитель оказался еще разговорчивей и высказал мнение, что полиция прекрасно осведомлена о существовании оборотней, так как, исполняя свой долг, устраняет последствия их нападений на людей, но не решается предать факт огласке, опасаясь паники в обществе.
Не стоит и говорить, что представители самой Столичной Полиции дали совсем иной ответ на вопрос. Детектив, с которым я недавно беседовала, сказал мне, что обычные убийцы порой калечат свои жертвы для того, чтобы создать впечатление, будто в их деяниях виновны лондонские оборотни. И что самые разные воры и разбойники часто пользуются, сговорившись, столь примитивным способом устрашения, чтобы заморочить суеверное население, за счет которого они кормятся. Этот человек сказал также, что таким же образом сельские браконьеры стряпают и распространяют байки о черных псах-призраках, чтобы запугать тех, кто мог бы попытаться их поймать во время ночной работы. И неудивительно, что самые злобные из порождений лондонского дна потрудились выдумать или, по меньшей мере, поддерживают сказки о городских вервольфах.
Однако примечательно, что не все россказни о лондонских оборотнях представляют их жуткими пожирателями детишек. Там и сям в потоке страшных сказок можно услыхать и голоса сочувствующих, утверждающие, что, в конце концов, вервольфы — пленники своей ненормальной природы, и нельзя безоговорочно винить их за их дела. Есть частица волка в каждом из нас, говорят эти люди, и тех, кто не слышит слово Иисуса Христа, нашего искупителя, следует считать немногим лучше волков, они будут осуждены и проведут вечность в Аду их собственной прожорливости.
Сабина Бэринг-Гулд, «Книга Волкодлаков», 1865
2
Большей части доводов за и против теории эволюции Дарвина повредило неверное понимание самой природы этой теории, то есть, того, о чем, собственно, и речь. Многие нападки на утверждения Дарвина не нацелены на сам тезис, а обрушиваются на более основополагающее суждение, которое надлежит принимать как аксиому, прежде чем за работу примутся теоретики.
Необходимо обратить внимание, что возможны два несколько различных значения фразы «теория эволюции» в обыденных разговорах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162