Он чувствовал, что этот бесконечный холод и покой земли — только поверхностный, и ниже есть области, где стоит сильная жара и идет постоянная деятельность. Так же, как мир органической жизни — всего лишь одно напластование, так же и этот мир, напоминающий истинную родину Лидиарда: в нем тоже есть подземная часть, его кипящий и бурлящий Ад.
Дэвид знал, что мог бы проплыть еще дальше вниз, если бы захотел, он мог бы достичь самого центра земли и купаться в обширном океане расплавленного металла, не боясь ни каких помех, но он отказался от такой возможности. Это вовсе не было тем местом, куда ему хотелось бы отправиться, или где хотелось быть. Это не было местом, для него подходящим, как несомненно было то, где он сейчас находился.
Меня вырвали из моей каменной колыбели, чтобы я превратился в чудовище из плоти и крови, и я стал считать себя одержимым демонами не из-за того, что меня отравила та змея своим укусом. Я понял, наконец, насколько моя душа и мой разум не подходят к моему облику. Только теперь я знаю, кто я есть и из чего выше. Теперь я могу только благодарить того, кто вернул меня сюда, к моей настоящей и единственной сущности, кто бы он ни был, добрый ли бог или сам дьявол.
Он бы произнес все это вслух, если бы считал, что в этом есть какая-то необходимость. Лидиард решил, что такой нужды нет, он знал, нечто потянулось к нему, дотронулось и изменило его, постепенно подвело к осознанию этого изменения. Он предполагать, что это только начало и его все еще куда-то тащат и направляют, искушают и просвещают. Если бы его искусителю доставило удовольствие вытащить Дэвида из этого умиротворяющего чрева для дальнейшего обучения и наставления, это, возможно, и было бы сделано, уж в этом он ни капли не сомневался.
Он уже не боялся такой перспективы, потому что знал, теперь, когда ему показали путь в рай, он всегда сможет сюда вернуться.
Цепляясь за эту мысль, Лидиард плыл сквозь жидкую землю, терпеливо, исполненный восхищения, расслабившийся от удовольствия, пока его руки не устали.
Он остановился, благополучно прибившись к твердой скале, и сделал передышку, чтобы поразмыслить, не в таких ли условиях спят древние Творцы. Прежде Лидиард представлял себе, как они падают в мир теней, теперь же вообразил, как они попадают в холодное удобство и утешение компактного камня. Не сотворили ли они пристанище из этой мантии мира, которая была плотью под его хрупкой поверхностной оболочкой? Не оказался ли Дэвид теперь в их Царствии Небесном, приготовленном для нищих духом, для тех, кто мечтал о справедливости, так, чтобы они могли сделаться истинной солью земли?
Однако слишком скоро Лидиард обнаружил, что и здесь нет для него покоя, как не могло его быть и в мире теней. Снова должен искать он возможности соединиться с миром людей или с миром снов. И снова он услышал мысли другого существа, которое могло вернуть его назад, и открыть, кем он мог бы быть.
И на этот раз Лидиардл испустил молчаливый крик, мольбу, прося не об избавлении от зла, но умоляя ощутить очищающий огонь любви и необходимости.
Он воскликнул: Корделия!
И крик был услышан немедленно.
3
Корделия Таллентайр находилась в бунтарском настроении. Когда она дошла до низкой стены, служившей границей садов Чарнли Холла с южной стороны, она почувствовала, что-то ее буквально гонит от дома, наполненного добрыми заботами миссис Остен, и принуждает искать убежища от тирании обстоятельств.
Довольно скверно, думала она, что ее отец вынужден отвечать на вторжение в дом на Стертон Стрит удалением ее оттуда, и к разрушениям ему приходится прибавить оскорбление, отсылая дочь в такое место, по сравнению с которым сумасшедший дом был бы верхом терпимости.
Эта новая обида добавилась к уже накопившемуся негодованию, которое и без того было велико. Возвратившись из Египта, ни отец, ни жених не соглашались объяснить ей, что это же было за происшествие, в которое они оказались втянуты, хотя именно оно, по всей вероятности, привело и бедного Дэвида на грань помутнения рассудка. Несмотря на все их попытки скрыть от ее свои тайны, она вынужденно оказывалась свидетельницей того, как Дэвида схватил безобразный толстяк. Ей даже пришлось застрелить какого-то человека, как раз в тот момент, когда он превращался в какое-то чудовищное животное, и все-таки сэр Эдвард отказался объяснить ей, что происходит. Вместо объяснения, которого она, безусловно, заслуживала, ее отослали в сопровождении доктора Гилберта Фрэнклина в Чарнли Холл, дав самые общие инструкции, здесь она не должна никому мешать и тихо прозябать в стороне от событий. Тем временем, баронет отправился по какому-то тайному делу, но куда и какая надежда могла быть на то, что ему удастся разыскать и спасти Дэвида, Корделия не имела ни малейшего представления.
Лидиард, внезапно окунувшийся в этот бурлящий котел негодования, был одновременно удивлен и встревожен. Он и не предполагал, что Корлделия способна на столь сильное и всепоглощающее чувство. Для него, как и для всего общества, она была спокойной и благопристойной девушкой, и хотя частенько поддразнивала его, но он никогда не видел ее в ярости. Теперь же Дэвид впервые осознал, сколько усилий уходило у нее на то, чтобы сохранять свою маску вежливости и благовоспитанности, и какое в ней таилось глубокое желание вырваться за границы привычной жизни.
Корделия тихонько остановилась возле стены, откуда могла смотреть через лужайку, отделявшую земли поместья Остена от Бренты. Она смотрела на тот берег реки, на ограду, гораздо более высокую, скрывавшую большую часть Хадлстоун Мэнора, притворяясь, будто наслаждается легкими прикосновениями бриза к своим щекам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162