– Да нет, не всю. Мне надо запереть дверь, когда все уйдут, проверить свет, посмотреть, чтобы было включено рабочее освещение. Я щиток не трогаю, это не мое дело, но я могу, к примеру, выключить свет в холле, если кто-то его оставил, или внизу, в туалетах. Потом я возвращаюсь сюда, в будку. Читаю или радио слушаю. Около двух я снова обхожу театр, вдруг там пожар или еще что... Потом я снова здесь. Опять все обхожу в четыре часа, в шесть часов и около восьми. Вот этим я и занимаюсь.– Вы сказали, что запираете эту дверь...– Точно.– Не припомните, когда вы ее закрыли сегодня?– Ну, где-то, наверное, без десяти двенадцать. Когда убедился, что все ушли.– А как вы убедились?– Как всегда. Видите, там лестница? Она ведет в гримерные. Все гримерные у нас наверху. Так вот, я подхожу к лестнице и кричу: «Закрываю! Есть там кто?» Если кто-нибудь откликнется, я говорю: «Торопись, милая», – это девушке, а если там парень, то: «Пошевеливайся, сынок».Старик снова захихикал.– А в этом спектакле не всегда разберешь, кто тут парень, а кто девушка. Но я наловчился.– Итак, вы закрыли дверь примерно без десяти двенадцать?– Да.– И никого уже не было в театре к тому времени?– Кроме меня, конечно.– Вы выглядывали в проход перед тем, как запереть дверь?– Не-а. Чего ради?– А не слышали ничего снаружи?– Не-а.– А до того, как заперли дверь?– Ну, когда они уходят, всегда шумно. То их там друзья ждут, то они домой вместе собираются. Короче, все время болтовня, пока все не разойдутся.– А когда вы закрывали дверь, было тихо?– Как в гробу, – кивнул старик. * * * Женщине, подсевшей к столу детектива Мейера, на вид было года тридцать два. Длинные прямые черные волосы свободно падали на плечи. Большие карие глаза выдавали страх. На ней было оранжевое пальто от хорошего портного.– Мне очень неловко, – начала она, – но муж настоял, и я пришла.– Понимаю, – кивнул Мейер.– У нас духи, – вымолвила женщина.В другом конце комнаты Клинг отпер дверь камеры для задержанных и сказал:– О'кей, парень, иди отсюда. Постарайся не надраться до утра.– Еще половины второго нет, – ответил мужчина, – ночь только началась.Мейер посмотрел на сидящую напротив женщину, изучая ее с неким новым интересом, потому как, вообще-то, она не была похожа на тронутую. Он уже много лет работал в полиции, столько, что не хотелось вспоминать, и встречался с помешанными всех видов и рангов, но ни разу еще не видел такой миловидной, как Адель Горман – с низким голосом и тщательно наложенным макияжем.– В доме. Привидения, – повторила она.– Где вы живете?Он записал ее имя в блокнот и продолжал рассматривать посетительницу, не выпуская из пальцев карандаш. Мейер вспомнил другую женщину, которая пришла в эту дежурку в прошлом месяце и заявила, что к ней в спальню подглядывает с пожарной лестницы горилла. Туда послали патрульного для составления протокола, даже звонили в цирк и в зоопарк (которые в то время по совпадению были в городе и хоть в какой-то мере делали правдоподобным заявление), но обезьяны не было на лестнице, и из клеток никто не сбегал. Женщина явилась на следующий день с сообщением, что горилла ее не оставляет, а только сменила наряд – теперь на ней цилиндр, а в лапах черная трость. Мейер заверил посетительницу, что взвод полицейских будет всю ночь дежурить у ее дома. Она несколько успокоилась. Потом он сам лично проводил ее из дежурки вниз по окованным железом ступенькам мимо висячих фонарей на входе и вывел на тротуар у здания участка. Сержант Мерчисон, стоявший за пультом, покачал ей вслед головой и буркнул: «На улицах их больше, чем в психушках».Мейер разглядывал сейчас Адель Горман, вспоминая слова Мерчисона, и думал: «В сентябре гориллы, в октябре привидения».– Мы живем в Смоук Райз, – продолжала Адель. – Собственно, это дом моего отца, но мы живем там все вместе.– Адрес?– Макартур Лэйн, 374. Можно ехать по любой дороге, ведущей в Смоук Райз, это примерно полторы мили к востоку от Силвермайн Овал. На почтовом ящике есть имя – Ван Хоутен. Это мой отец. Биллем Ван Хоутен, – она замолчала и посмотрела на полицейского, видимо, ожидая реакции.– О'кей, – кивнул Мейер и, поглаживая рукой лысую макушку, поднял глаза:– Значит, вы говорите, миссис Горман...– Что у нас в доме привидения.– Уг-ум. Какие именно?– Духи. Домовые. Тени. Я не знаю, – она пожала плечами, – а какие бывают привидения?– Ну, это ваши привидения, вы мне и расскажите.На столе Клинга зазвонил телефон. Он взял трубку:– 87-й участок. Детектив Клинг.– Их двое, – сказала Адель.– Мужчины, женщины?– Одно – мужчина, другое – женщина.– Да, – произнес в трубку Клинг. – Давай, действуй.– Сколько им лет, как вы думаете?– Несколько веков, наверное.– Нет, я...– А-а, вы интересуетесь, сколько им на вид? Ну, мужчине...– Вы видели их?– О да, много раз.– Уг-ум, – опять промычал Мейер.– Я сейчас буду, – сказал Клинг в трубку. – Оставайся там.Он вскочил, выдвинул ящик стола, извлек оттуда револьвер в кобуре и торопливо пристегнул его к ремню.– Кто-то бросил бомбу в церковь у магазина. Калвер-авеню, 1733. Я туда.– Давай. Возвращайся, – бросил Мейер.– Нам нужна будет пара мясовозок. Священник и еще двое убиты, много раненых.– Дэйву скажешь?– По пути – кивнул Клинг и исчез.– Миссис Горман, – обратился к даме Мейер, – вы видите, мы сейчас очень заняты. Не могли бы ваши привидения подождать до утра?– Нет, не могли бы, – ответила Адель.– А что так?– Они появляются ровно в два сорок пять ночи, и я хочу, чтобы их кто-нибудь увидел.– А почему бы вам и вашему мужу не посмотреть на них?– Вы думаете, что я психопатка, не так ли?– Нет-нет, миссис Горман. Ну что вы!– Нет, думаете, – воскликнула Адель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40