— А на этом пиве ты сидела, — торжественно заявил Метя. — Я без колебаний соглашусь, что пиво из-под задницы может иметь дополнительные уникальные особенности…— Пани Иоанна, — сказала у меня за спиной пани Зося. — Такие милые молоденькие девочки, они очень хотят ваш автограф.— Боже, смилуйся, — вежливо и покорно согласилась я и исполнила свой общественный долг.— Я с ума сойду, — предсказала Мария. — Пришёл этот великий пан и болбочет. Метя, заглуши его, потому что я за себя не отвечаю!Престарелый, словно из прошлого века, шляхтич, опираясь на подоконник, повествовал всем окружающим о деятельности владельцев французских, американских и английских конюшен сто лет назад, сравнивая их с теперешними. Вальдемар ударился с ним в полемику, потому что когда-то сам был жокеем и лично многих знал. Пан Эдя горько жаловался на то, что у нас разный строй. Шляхтич не уступал, он знал все, притом лучше всех. Метя пожалел Марию и начал так пронзительно шипеть нам в уши, что вполне мог сойти за сифон с газировкой.— Она гуляла у старого Гонсовского в леваде и к его дочке прямо в руки пришла. Малиневский на неё поближе посмотрел, пощупал как следует…— Дочку-то? — подозрительно перебила его Мария.— Да нет, кобылку. Молоденькая. Ей только-только в январе два года исполнилось, я же говорил. Она будет дебютировать, теоретически в отделении Вонгровской. Она от Флоры и Мармильона. Мармильон, может, и не божество, но Флора была от Сарагана…— А масть? — снова перебила Мария.— Вороная.— Так что, она от Сарагана никаких черт не взяла?. — Неизвестно. Может, они у неё скрытые. Малиновский вообще дивился, головой только качал и что-то там бормотал, что такую масть даёт Дьявол. Сказал, что Флора, может, загляделась… Ведь говорят, что можно на макаку заглядеться, а потом неизвестно, что с ребёнком делать…Рупор завыл, возвещая вторую скачку.— Невыносимо! Я что-нибудь с ними нехорошее сделаю, — сердито сказала я. — Метя, я уже парочку типов на отстрел предназначила, а тут ещё и с тобой возиться… Я не ленива, но все имеет свои границы. Как хорошо, что я поставила последовательности пораньше, так что в кассы не пойду. Рассказывай про Флоренцию!— Я остановился на том, что он Флоренцию увидел и пощупал, — продолжал Метя. — Вы же Малиновского знаете, был он там парт-боссом, не был — плевать, а конник он замечательный. Он сразу сказал, что ей дерби выиграть — раз плюнуть. Комиссия ещё раньше её смотрела, допустила к участию в скачках, так что придёт лошадка — и сразу возьмёт первый приз. Малиновский — это я уж вам в полной тайне говорю! — сказал, что сам на неё будет ставить, хотя никогда раньше не ставил на таких. Говорит, лошадь, какой давно не было…— И зовут её Флоренция, — растроганно вздохнула я.— Флоренция. Если только не испортят её в работе…— А кто её тренирует? — поинтересовалась Мария.— Теоретически старый Гонсовский, у него есть лицензия. А мне что-то видится, и правильно видится, что это его дочка. Они просто как подружки, молодая Юнсовская и Флоренция. В конце концов, чего уж тут скрывать, я эту лошадь тоже видел, и показалась мне она благоуханной дивной розой…— Розой не розой, но что-то не припомню, чтобы цветы быстро бегали, — вставил пан Рысь, который пытался нас подслушать. Подслушивал он нас вынужденно, потому что его кресло кто-то подтолкнул к нам и сидел он почти что у Мети на голове.— Поставить я могу на кого угодно, только что-то мне не очень во все это верится, — решительно сказала Мария. — Метя совсем голову потерял, раз так поэтически начал выражаться. Мне так и чудится, что сперва они вплотную занялись наливочкой, а только потом — лошадью.— — Она показывала совершенно невероятные штуки, — продолжал Метя с разгону, не обращая внимания ни на пана Рыся, ни на Марию. — Она очень прыгучая, к тому же прыгать любит. У неё совершенно непобедимые симпатии и антипатии, и если чей-нибудь запах ей не понравится, так она его к себе не подпустит. Слава Богу, Малиновский вроде ей по нраву пришёлся, она его с первого взгляда полюбила. Может, даже разрешила бы ему на себе прокатиться, но на такой риск никто не пошёл, потому что под Малиновским и танк бы подломился, а что тут говорить о молоденькой кобылке. Хотя кобыла — прямо дракон! Молодая Гонсовская говорит, что непременно запишет её на Большой Пардубицкий…— А молодая Гонсовская тоже напилась? — кисло спросила Мария.— Ты тут без инсинуаций, пожалуйста! Обе они трезвые были! Я собственными глазами видел, как лошадь добровольно, сама по себе, перепрыгнула с этой амазонкой на спине через куст два метра высотой. Ведь она прыгать принялась просто для собственного удовольствия! Это же внучка Сарагана! Она должна не только прыгать, а и на длинные дистанции скакать!— Так она может и не выиграть в дебюте? — заметила я тревожно. — Начнёт разгоняться только под самый конец дистанции…— Она стартует как из катапульты! Малиновский на похвалу скуп, но он сказал, что она может выиграть все, что угодно. Вспомните Демону! Саксонку! Оргию!— Метя! Ты спятил: Саксонка и Оргия — арабы, при чем они тут? — сказала шокированная Мария.Энтузиазм Мети хлестал через край. Флоренция явно заняла все его мысли, хотя никакого допинга, кроме двух стаканов пива, он не принимал.— Я это говорю для сравнения! Вы что же, не понимаете, что такие, как Таормина, Синая, Констелляция ни разу не проиграли бы, кабы не махинации на ипподроме? Их придерживали, аж искры летели.., я не говорю, что не будут придерживать Флоренцию, но ведь не на дерби же! Да она вырвется — так сильна, скотина, что страх берет: ведь она, вместо того чтобы скакать, начнёт через спины всех лошадей прыгать!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77