(грязные, мутные потоки? Я же вырос в пустыне...)
...Затем они повернули обратно, чтобы продолжать убивать
детей. Он видел своего младшего брата и сестру...
(Какого брата?)
...и их тоже уничтожили, а они так просили сохранить им
жизнь...
Кто же это сделал?
Это была правда. Все здесь было правдой.
Или чем-то очень похожим на правду.
Люк отключил свой мозг. Он глубоко дышал, преодолевая
чувствовавшуюся в груди боль. Концентрируя внутри себя Силу, он
отдавался своей памяти, которая текла свободно как вода со
смазанного оружия. Он понимал, что эти воспоминания похожи на
те, что были у Никоса и оставались запечатленными в его мозгу.
Слова, исполненные мощи, но абсолютно без каких-либо образов.
Слова, которые свидетельствовали о том, что это была правда.
У Люка болела голова, болело все тело. Процесс
концентрации в нем Силы ослабился, и к нему вернулось ощущение
предательства, поразившее сердце острой болью. Джедаи предали
его.
Он опять погрузился в темноту.
Лежа на койке Хэна в "Тысячелетнем Соколе" с перевязанным
обрубком правой руки, он чувствовал приближение агонии,
несмотря на обезболивающее средство, которое дал ему Ландо.
Хуже боли было понимание того, что Бен солгал ему. Бен лгал, а
правду говорил Дарт Вейдер.
"Остается мстить, -- нашептывали голоса. -- Отомсти за
это".
Став на какой-то момент тем, двадцатилетним, он вновь
почувствовал, что душа его содрогается от предательства.
Почему ты солгал, Бен?
Вернувшись мысленно назад, он понял, почему Бен солгал. В
свои восемнадцать лет, если бы он узнал, что его отец жив, его
потянуло бы к отцу -- и это было бы естественно. И то, что отец
так изменился, не сыграло бы решающей роли. В свои восемнадцать
лет Люк не обладал еще ни опытом, ни достаточной Силой, чтобы
оказывать необходимое сопротивление, и он вполне мог оказаться
на Темной Стороне Силы. Бен это понимал.
Сила затеплилась в нем, подобно одинокому огоньку в бурную
ночь.
"Люк?!"
Отомсти Джедаям за их вероломство. Убей их и сожги, как
они сделали это с твоими родителями.
В его сознании опять возникло видение обугленных трупов во
дворе дома, всегда остававшегося для него единственным и
родным. Он опять ощущал маслянистый жар пламени и запах
горящего пластика. Сердце было опустошено как высохший колодец,
уводящий в бесконечную темноту.
Та ферма в пустыне была не просто место его проживания --
она была единственным, что он вообще имел в этом мире.
Когда он вновь оказался на Таттуине, чтобы спасти Хэна от
Джаббы Хатта, он посетил свою разрушенную ферму, находившуюся
на краю Моря Дюн. Никто не захватил эту землю. Джавасы
разграбили то, что еще оставалось от дома, возможно, еще
прежде, чем остыли угли. Помещения вокруг осевшего внутреннего
дворика развалились. Обвалившиеся руины, полузасыпанные песком.
Надгробные знаки, поставленные им у могил людей,
считавшихся его родителями, исчезли.
Всю свою жизнь отдал дядя Оуэн своей ферме. Сейчас же
казалось, что его вообще никогда не было.
Он приоткрыл глаза, пытаясь прийти в себя.
"Люк, с тобой все в порядке?"
"Пожалуйста, Мастер Люк, постарайтесь вспомнить, кто вы.
Положение у нас просто отчаянное".
Глазам Люка предстала медленно вращающаяся комната. Люк
вынужден был крепко ухватиться за края койки, на которой он
лежал, чтобы не упасть. Но его радовало уже то, что стоящие
перед ним Никос и Си-Трипио не пытались раздвоиться и что боль
в груди несколько уменьшилась. Страшное чувство усталость --
вот что он испытывал.
За спинами Никоса и Трипио виднелась дверь. Она была
закрыта. В небольшой ярко освещенной комнате стояли еще три
кровати и пара комодов и шкафчиков, в одном из которых висел
его летный костюм, а на верхней полке лежал Огненный Меч. На
одной из кроватей был раскинут, как одеяло, его черный плащ
Джедая.
Люк приподнял руку и увидел, что на него одета
оливково-серая форма имперского штурмовика.
Джедаи убили...
Джедаи убили...
Он сделал глубокий вдох, сосредоточив все свои возможности
Силы на собственном исцелении -- Никос и Трипио тут же
раздвоились вновь -- а не на воспоминаниях.
Голоса в его сознании несколько смешались, затем
прояснились.
Он вновь очнулся, слабый и разбитый. Наверное, он был без
сознания, но, повидимому, недолго, так как Трипио заканчивал
фразу: "...сказал, что с вами все в порядке и что вы
притворяетесь, отправляясь в больничный отсек. Мы были в
большом затруднении".
"Нам надо исследовать Плавал", -- произнес Люк.
Оба его спутника встревоженно взглянули на него. "Мы знаем
это, Мастер Люк".
Люк сел на кровати и тут же из-за подступившей тошноты
схватил Трипио за руку. Никос сказал: "Мы проскочили не менее
полдюжины планет во Внешнем Кольце, где Император сосредоточил
свои штурмовые отряды для этой экспедиции тридцать лет тому
назад. Посадка спусковых аппаратов осуществлялась на Таттуине,
Бреддене, возможно, где-то еще. Все было автоматизировано: сама
посадка, захват, операция по внушению".
"По внушению?" -- переспросил Люк. Перед ним возникло еще
одно изображение, далекое и нечеткое из-за головной боли. Он
видел перед собой полукруглое помещение, заполненное
неразумными гаморреанцами, в руках у которых еще было оружие.
Здесь же находились два огромных серебристых однофункциональных
робота устаревшей модели G-40.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92