Колонисты, как это не раз бывало и прежде, убивали всех, в том числе женщин и детей, само собой разумеется — в высших государственных интересах. Индейцы защищались отчаянно, но безуспешно, и одной из последних жертв был мудрый их вождь Опенчаканук, брат давно уже покойного Погаттана. Старца по странной случайности не убили на месте, а взяли в плен и препроводили в Джеймстаун. Здесь губернатор наш измыслил для него ужасную смерть. Посередине городской площади он приказал построить клетку и, словно зверя, посадил в нее пленника на посмешище черни.Зеваки и впрямь не скупились на издевательства и насмешки над индейцем, многие плевали в старика и тыкали в него палками. Губернатор обрек его на голодную смерть, и Опенчаканук действительно по прошествии какого-то времени умер от истощения… Единственная его вина, как вынуждены были признать наши историографы, состояла в том, что мудрый вождь до конца сражался за свою землю, за свой народ… Нет, сэр, мы, англичане, никогда не допускали жестокости по отношению к индейцам, никогда, не так ли?Капитан воспринял мой рассказ спокойно и даже с некоторым юмором. Он долго смотрел на меня сквозь клубы сигарного дыма, потом потянулся, громко зевнув, и проговорил с легкой улыбкой:— Well, мистер Бобер, вы упрямец, ваша милость, и к тому же, вероятно, возбуждены неопределенностью положения с этими вашими акавоями. Продолжим нашу беседу завтра. Спокойной ночи, молодой человек.— Спокойной ночи, мистер Пауэлл. Не забудь выставить сегодня ночью на борту брига надежную охрану! И прикажи подсыпать свежего пороха на полки ружей и пистолетов!..Стояла уже глубокая ночь, когда вернулась одна из двух ябот, высланных пополудни вслед за восемью акавоями. Акавои, выплыв из озера на реку, пустились вниз, к Ориноко, но, не достигнув даже Серимы, высадились на берег и укрылись в зарослях до вечера.Наши разведчики тоже пристали к берегу, чтобы убедиться, нет ли там других акавоев: других не было. С наступлением темноты «торговцы» снова погрузились в лодку и поплыли теперь обратно, вверх по реке, миновали пролив между рекой и нашим озером и продолжали грести дальше. К сожалению, в темноте наши потеряли их из виду, после чего одна ябота вернулась в Кумаку, а вторая осталась в проливе.Это сообщение лишь подтверждало наши предположения, что лагерь акавоев находится где-то выше по течению реки.Я вернулся к себе в хижину. Ласана, услышав приближающиеся шаги, тотчас же встала и раздула потухающий костер. В одном углу спал Арнак, в другом Вагура, неразлучные мои друзья. Погруженные в глубокий сон здоровых молодых людей после тяжкого труда, они сжимали в руках свои ружья в полной готовности, как и большинство жителей Кумаки в эту ночь. Несмотря на боевое оружие, от них веяло глубоким покоем, лица их выражали умиротворенность и доверчивую безмятежность. Юные индейцы слепо верили в меня, и я вдруг ощутил странное волнение, непреодолимое желание мысленно дать себе клятву не обмануть их доверия. Обняв Ласану, я бросился на подстилку, погрузился в глубокий каменный сон, словно события последних дней придавили меня к земле.…Меня долго тормошили, прежде чем я стряхнул с себя сон. Еще не пробудившись, я почувствовал в хижине необычайное волнение. Их было несколько, склонившихся надо мной: Ласана, Манаури, Мабукули, Фуюди и группа воинов. Они заполнили всю хижину. Входили все новые.— Ян! — донесся до меня взволнованный голос Манаури. — Вставай! Акавои выступили…В мгновение ока я очнулся, сон с меня сняло как рукой. Я вскочил.— Где они?— На реке.— На реке?— Да. Плывут вниз по течению, проплыли мимо Кумаки, направляются в сторону Серимы.— Удалось установить, сколько их?— Больше восьмидесяти. Столько удалось насчитать в темноте нашим постам. На девяти лодках.— Когда проплыли?— Только что. Они еще недалеко. Я велел разбудить все селение.— Хорошо. Вслед за ними кто-нибудь поплыл?— Да, две яботы, стоявшие на реке.Проснулся Вагура, Арнак продолжал спать как убитый: беднягу изнурила предыдущая бессонная ночь и на редкость знойный день. Я осторожно потряс его за плечи и ласково, но громко крикнул в самое ухо:— Арнак, дружище! Вставай, началось!Он широко открыл глаза.
В Кумаке все кипело — Серима в опасности!Все думали одинаково: акавои, узнав, что мы в Кумаке настороже и готовы к отпору, решили напасть не на нас, а на Сериму. Вероятно, им известно уже, что болезнь там отступила. Следовало спешить сородичам на выручку. Несмотря на спешку и темноту, не было никакой неразберихи: каждый воин заранее знал свою лодку.Моя итауба с воинами нашего рода отчалила первой и, рассекая воду, летела как стрела. Вот позади уже озеро, скользнули через пролив. На реке гляди в оба — как бы не нарваться на засаду. Но впереди все было тихо, небо черное, без зловещего зарева.Вдруг впереди что-то замаячило, вроде бы лодка. По чуть слышной команде гребцы вырвали из воды весла. Несомненно, перед нами что-то двигалось, слышен стал приглушенный торопливый плеск весел. Лодка мчалась в нашу сторону, прямо на нас.— Хо! — подал я условный сигнал.Оттуда тотчас же ответили.Это была одна из трех наших ябот, несших ночью охрану на Итамаке. Обнаружив в полночь плывшие лодки акавоев, она устремилась за ними, а теперь возвращалась с важной новостью: акавои не напали на Сериму, миновали ее и плывут дальше, к Ориноко.Мы вздохнули с облегчением. Опасность миновала Сериму, помощь оказалась ненужной.— Где две другие яботы, стоявшие с вами на реке? — спросил я.— Движутся за акавоями.— Хорошо!Тем временем из Кумаки приплывали все новые итаубы. Мы остановили их все и рассказали о положении дел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95