Арнак потрогал мой лоб и с облегчением возвестил:— Не потеет!Мне тоже казалось, что кризис миновал и мой организм переборол яд — страшный яд убийственной силы, чудовищный яд какого-то дьявольского отродья! Ведь крохотная капелька этого яда, попавшая под кожу, почти мгновенно была удалена из рассеченной раны, к тому же его тщательно высосали, и тем не менее та тысячная доля капельки, какая, несмотря ни на что, все же вторглась в кровь, эта бесконечно разжиженная частичка словно ударом грома поразила здорового сильного парня. Страшное зло таилось в лесу, и не только в лесу; среди некоторых людей тоже.— Мы нашли еще двух змей на кустах! — сообщил мне Арнак.— Привязанных? — спросил я, едва шевеля губами.— Привязанных! — ответил он, помедлив.Потом он подошел ко мне и сел на землю подле моего ложа. Лицо нахмуренное, глаза смотрят мрачно.— Мы совещались, что делать дальше, — сказал он глухо. — Пора с этим кончать…— С чем? — взглянул я на него внимательно.— Одни говорят, лучше уйти из Серимы и основать свою деревню в другом месте, выше по течению Итамаки. Другие не соглашаются и говорят: нет, надо остаться, убить Карапану и Конесо. Тех, кто за это, у нас в роду больше…Арнак, заметив на моем лице гримасу, заколебался.— Что вы решили? — спросил я.— Уходить из Серимы опасно — акавои. Они могут явиться в любой день. Все вместе мы сила, порознь — слабы, нас легче разбить и уничтожить. Значит, у нас нет выбора, и остается лишь второй путь: убить их! Так мы и решили. Мы пойдем и убьем их…Возмущенный, я вскочил со своего ложа, хотя все кости у меня ныли.— Нет! — воскликнул я гневно. — Делать этого нельзя! Нельзя! — повторил я громче, насколько позволили мне силы.Арнак, округлив глаза, с безмерным удивлением наблюдал за моим возбуждением. Возражения со стороны человека, дважды едва избежавшего смертельной опасности, он никак не ожидал.— Вспомни, кто подбрасывает тебе змей!— Я помню!— И ты их защищаешь?— Я не защищаю!— Не защищаешь, а убить не позволяешь?!— Не позволяю!Арнак смотрел на меня с явным испугом, словно на помешанного.— Не теряйте голову! — попытался я улыбнуться.— Голову?! — повторил он. — Голова говорит одно: убить их как собак!.. Почему ты не позволяешь?— Нас всего тридцать воинов, их — в десять раз больше…— Многие пойдут за нами…— Многие, но не все. Верховный вождь и шаман — это нешуточная сила и власть, ты сам говорил мне… Многие их сторонники пойдут против нас и будут мстить за их смерть. Начнется война братьев против братьев, самая отвратительная из войн, которая привела к гибели не один народ, даже более могущественный, чем ваше племя. А тут еще акавои…— Я хочу тебе добра, Ян! — проговорил Арнак с отчаянием в голосе.Хотя лицо его всегда оставалось непроницаемым, при свете костра я все-таки рассмотрел, что в нем скрывалось: тревога и печаль.Дружески полуобняв его здоровой рукой, я с чувством сказал:— Я знаю, Арнак, знаю, что ты хочешь мне добра! Поэтому слушай!И я постарался коротко, но ясно изложить ему свое мнение: именно оттого, что речь идет обо мне, я и не хочу доводить дело до кровопролития. Я здесь пришелец, можно сказать, непрошеный гость, и не могу допустить, чтобы из-за меня дело дошло до братоубийственной войны.Конесо и Карапана, ослепленные какой-то злой волей, не терпят меня, но я не теряю надежды, что рано или поздно они поймут свою ошибку…— А если не поймут? — перебил меня Арнак.— Тогда останется одно — удвоить осторожность. Ты понимаешь меня?— Понимаю, Ян!Я попросил юношу передать Манаури и всем остальным: никаких враждебных действий. Это пришлось им, и особенно вождю, не по душе, но они обещали слушать меня.Близился рассвет, и все мужчины отправились в лес за убитыми кабанами.— Ласана с матерью будут за тобой ухаживать, — сказал мне перед уходом Арнак. — Тебе дать какое-нибудь оружие?— Зачем? Впрочем, пистолет, пожалуй, положи рядом…Разговор с друзьями отнял у меня последние силы. После их ухода пришла Ласана и перевязала мне рану, приложив к ней свежие пучки лечебных трав.— Спасибо тебе, Чарующая Пальма! — вырвалось у меня от души.— За что?— За все. А когда заживет рана?— Еще не скоро, о, очень не скоро. Левая рука твоя много дней будет слабой…— Ты, наверно, рада?— Рада? — удивилась она. — Чему?Но тут же, чем-то крайне изумленная, она отступила на шаг и посмотрела на меня с таким удивлением, словно видела в первый раз.— О-ей! — воскликнул я, рассмеявшись. — Ты что, не узнаешь меня?— Нет! — ответила она резко.— Это я. Белый Ягуар! — продолжал я шутливо.— Еще в лесу я заметила, — растерянно пробормотала она, словно говоря сама с собой и не обращая внимания на мой игривый тон, — что ты говоришь по-нашему! Как это?— Научился.— Когда, как? — Она не могла опомниться от удивления.— А вот слушал, как говорят Арнак, Вагура, Манаури, ты, и научился понемногу, — рассмеялся я беззвучно. — Только прошу тебя, никому не говори, что я знаю ваш язык. Пусть это останется между нами…— Хорошо. ВОДА В КУВШИНЕ Мной снова стала овладевать такая слабость, что веки склеивались сами собой, а мысли расплывались. Ласана продолжала еще что-то говорить, но это уже не доходило до меня; я заснул воистину мертвым сном. Меня мучили кошмарные видения, какие-то чудовищные драконы, резня и яростные ссоры, нескончаемые и крикливые. Наконец настойчивый шум проник сквозь сонную одурь, и я стал просыпаться.Снаружи доносились звуки какого-то спора — на этот раз реального.Я мгновенно пришел в себя, узнав голоса спорящих: Ласаны, Конесо и Карапаны. Ласана преграждала им вход в мою хижину.— Нельзя! — стояла она на своем решительно и твердо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95