В следующий раз повезет вам.


Судьба была к нему благосклонна, послав ему пять тузов.
Гарри Уилсон

– Не есмь такой сильномогучий колдун, как выпуклая фигура милорда Карлюзы, – внезапно произнес маленький троглодит, о котором большинство присутствующих уже успели позабыть, – однако имею крупный опыт мозга.
Все обернулись к нему. Он потупился и засмущался, но все же продолжил:
– Желаю сплестись и слиться с милордами.
Милорды, каждый из которых как раз хотел что-то сказать, слегка подавились и принялись тревожно переглядываться.
– Видите ли, – сказал деликатный Зелг, принимая удар на себя, – не все милорды имеют достаточно решимости и, в некоторой степени, расположенности к тому, что вы предлагаете. Многие, как бы это объяснить, своеобразно настроены на отношения с существами противоположного пола, желательно – одного с ними происхождения. Так легче постичь сложное устройство мира…
– Понимаю, – важно кивнул Левалеса. – Доверить свой разум чужому – сие деяние смелее, чем вручить ему собственную грибную плантацию с многоэтажной норкой. Однако принудительность в событиях есть. Сольемся разумами – и одолеем супостата.
– Советую внимать, – закивал Карлюза. – Сия инкогнита умна, хуже некуда. Мастерион Зюзак Грозный наставлял: «Ну его в пень, обормота, с его революционными идеями. Проще, согласиться, чем объяснить, почему не хочешь». Цитирую цитату по великолепной памяти.
Такангор окинул фигуру Левалесы цепким взглядом и поинтересовался:
– Карлюза, друг мой, кто сей ученый муж? Вы ведь наверняка знакомы. Я понимаю, что он – инкогнито, но мне-то ты можешь открыть эту тайну.
– Не веровал никогда, что он есть, – признался Карлюза. – Полагал, мастерион Зюзак имеет его в виду, как ваш статуй из Чесучина, – исключительно для воспитания и назидания потомкам.
Минотавр заинтересованно пошевелил ушами.
– В Сэнгерае любят на праздники воспевать хором, – признался Карлюза. – Особенная любовь распространена к грустному песнопению, исходя из непонятной, но смелой мысли, что это тоже искусство. Национальное. Сильной популярностью пользуется длинная история про поскользнувшуюся в быструю реку деву и зазря повешенного жениха.
– А при чем…
– Момент терпения, – поднял лапку троглодит. – И еще мы, троглодитусы, уважаем петь легенду про Блудящего принца.
– Да, – сказал Такангор, – тема, конечно, актуальная. Но если бы я позволил себе нечто подобное в присутствии маменьки…
– Имею в виду не любвеобильное, но много странствующее существо, – пояснил Карлюза. – Ходит туда и сюда и еще куда-нибудь. Карты нет, цели нет, пункта назначения нет.
– Блуждающий! – радостно возопил генерал Топотан.
– Я так и сказал.
– И что с этим Блуждающим принцем?
– Боюсь, он и есть он.
– Не понял.
– А между тем, я все доступно объяснил.
– Нет, не все.
– Я вам ничего не говорил, но Левалеса есть герой песенных легенд.
– Блуждающий принц?
– Вот и вы уразумели. Но тут нас настигает великая не моя тайна.
– Интересное дело, – задумался Такангор.
– Бытие троглодитуса чрезвычайно интересное и удивительное для прочих организмов, – согласился Карлюза. – А стану некромансером, сразу войду в песнопение. На века. Займу приличное место в отечественной истории, и мастерион Зюзак будет просвещать про меня юные, зеленые поколения.
Пока они беседовали, в зале случилось большое оживление.
Милорды, сообразив, как они оскоромились, ужасно обрадовались, что сливаться придется исключительно разумами, и моментально дали свое согласие.
Если не считать оригинальной манеры изложения, идея была совсем неплоха. И они обязательно осуществили бы ее, когда бы не очередное происшествие.


* * *


Вот такая вот… приключилась.
Михаил Жванецкий

Внимательный читатель, знакомый со странной традицией замка Кассар, согласно которой любой желающий может учинить здесь переполох своим эффектным появлением, не удивится, если мы скажем, что в самый ответственный момент, когда милорды уже собрались – скажем так – изъять душу лорда Уэрта у самозваного Таванеля, грянул гром.
Гром грянул отнюдь не в переносном, а в прямом смысле.
Внимательный читатель наверняка помнит, как любят являться миру высокородные демоны. Этот не был исключением и свой приход обставил как нельзя более пышно и торжественно.
Содрогалось все, что только могло, – стены, мебель, разнообразное имущество вроде посуды и всяких мелких безделушек. Грохотало так, что присутствующим заложило уши. С потолка сыпались искры, в декоративного рыцаря, стоящего у колонны, вообще ударила молния, а от дверей дохнуло жаром.
– Трепещи, жалкий смертный! – прогремел нежданный гость.
Был он под стать Бедерхему – такой же грандиозный, мускулистый, свирепый. При огромном росте четырехпалые руки его доставали чуть ли не до земли. Массивное тело покоилось на кряжистых, пнеобразных ногах с широкими когтистыми ступнями. Плоский череп со сплющенным носом, размазанным по лицу, и глубоко посаженными горящими глазами цвета лесного пожара завершался неожиданно высоким лбом мыслителя. Вместо волос по плечам рассыпались толстые, похожие на черных змей, покрытые чешуей отростки. Голову украшали внушительные рога, поверх которых демон надел великолепный шлем замысловатой конструкции, сразу привлекший внимание Такангора. Хвоста у него не оказалось, а крылья были намного меньше, нежели у Адского Судьи, зато сплошь покрыты мелкими шипами и на вид гораздо более прочные и увесистые. В одной руке он держал неподъемную «Утреннюю звезду», а в другой – толстый свиток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140