Точнее, мог бы, если бы Князь по Бургеже попал. Но пухлицерский лауреат удара благополучно избежал, и владыка Тьмы чуть было не сломал себе руку.
Рев, разнесшийся над Тутоссой, погнал к берегу темные мутные волны, согнул деревья и сорвал с них листву.
– Ботаникой вы тоже не увлекаетесь, – вывел Бургежа, с неудовольствием разглядывая облетевшие липы. – Все прекрасное вам чуждо. Я так и думал. Печально.
– Почему? – опешил Князь, ввязываясь в безнадежный диалог.
– Потому что банально, голубчик. Вы полностью соответствуете своему примитивному образу, который тысячелетиями исторически складывался в умах наших читателей. И когда у вас появился уникальный шанс развеять глупые мифы, опровергнуть слухи и сплетни, вы ведете себя как злокуздрий какой-то.
Злокуздрием владыку Ада не называл даже последний Павший Лорд Караффы перед казнью, а уж он отыскал в оппоненте множество недостатков. Слова Бургежи были настолько самоубийственны, что смахивали на последнюю правду.
– Я?! – на всякий случай уточнил Князь. – Как злокуздрий?!!
Мы еще не упоминали, что его уши по форме напоминали крылья летучей мыши. Понятное дело, что он им не верил.
К сведению любознательного читателя, злокуздрий – это такие мелкие пакостливые духи, ответственные за порчу и утерю личного имущества, за шишки и синяки, глупые падения и прочие неприятности, которые время от времени случаются с любым из нас. Впрочем, от них очень легко избавиться, ибо злокуздрий, как уже говорил труженик пера, лишены воображения, примитивны и туповаты.
– Ваша догадливость делает вам честь, – похвалил Бургежа. – Ухватить самую суть всего с третьей попытки! Да вы просто провидец какой-то. Ну что, будем делиться мыслями с читателем? Или нечем?
– Да ты злодей!!!
– Протестую! Я не злодей. Я ваша последняя надежда! – парировал пухлицерский лауреат. И наклонился к адъютанту: – Совершенно затюканный тип. Никакого проблеска.
Адъютант посерел и бочком-бочком выдвинулся в безопасное место, то есть в гущу сражения.
– И окружили себя такими же… песиголовцами! Будете плеваться и пыхать, – пригрозил эльфофилин, уловив незаметное почти движение челюстей, – заклеймю… млю… мю… ладно, оставим… как совершенного инсургента.
Значения этого страшного слова адский владыка не знал, как не знал его, впрочем, и сам Бургежа. Но отчего-то клеймо инсургента перепугало его до невозможности, и он сдался.
– Только три вопроса! – прохрипел он, и клубы лилового и черного дыма повалили из его ноздрей. Такие усилия не даются легко.
– Итак! Что вы скажете о вашем противнике – Зелге да Кассаре? Только кратенько!
– Жалкий червь, – не стал скрывать демон.
– Не верю, – опечалился Бургежа. – Вы, наверное, всем это говорите. Хорошо, проверим. А генерал Топотан?
Князь напрягся, пытаясь разнообразить эпитеты.
– Червяк! Жалкий.
– Вот видите. Мрак.
Владыка Ада встопорщил шипы на загривке, как принято у оскорбленных знатных демонов и возмущенных дикобразов.
– Всего моего таланта не хватит, чтобы приукрасить эту горестную действительность. Но я не привык сдаваться. Читайте в ближайшем номере… – И с этими словами Бургежа собрался переместиться к следующему объекту.
– А как же третий вопрос? – воскликнул Князь.
– Что вы думаете о романе «Езундокта и сестра ее Снандулия»? – весело спросил Бургежа. – Только не говорите, что вы его не читали.
И, не дождавшись ответа, шмыгнул куда-то за спинку трона.
Мотиссимус Мулариканский утверждает, что то была одна из первых информационных диверсий. Ибо многие годы спустя тысячи демонов, оторванные от важных злобных дел, все еще шныряли по Ниакроху в поисках экземпляра этого таинственного романа, который еще никто и не думал писать…
А в тот памятный день адский владыка, выбитый из колеи интервью, надолго потерял контроль над своими войсками.
Что до Бургежи, то десять минут спустя он обогатил сокровищницу журналистской мысли фразой «Наши войска наступают по противнику». И, учитывая обстоятельства, не погрешил ни против истины, ни против грамматики.
Бывает ведь, что беседа обостряет мысль, пусть даже собеседник глядит на тебя с понятливостью непроснувшегося вавилобстера.


* * *

При всем масштабе своей личности один Бургежа еще не тянул на оружие массового поражения. Но в запасе у Зелга было много козырных карт.
Широкое общественное недоумение в стане демонов вызвало появление доктора Дотта, который, минуя всех желающих скрестить с ним оружие, направил – фигурально выражаясь – свои стопы к некоему великолепному созданию.
Создание обладало чудесными узорчатыми крыльями, глазами цвета кипящей лавы и шкурой цвета червонного золота. Острые уши были плотно прижаты к вытянутому черепу, на котором не наблюдалось ни бровей, ни носа. Зато был рот – мечта зубного лекаря, нуждающегося в убедительной рекламе своего нового полоскательного снадобья. В руках создание держало длинное копье с широченным наконечником, похожим на меч.
– Как элегантно вы взмахиваете своим оружием, – сладко пропел халат, подплывая ближе. – На меня махать не надо. Тыкать тоже.
– Уррх, – откликнулось создание, и доктор понял, что его речь произвела должный эффект.
– Меня покорила стройность ваших ножек и потрясающие пропорции. Нимфа! Одно слово – нимфа! Иначе не скажешь. А этот пламенный взор! Я сражен наповал. Моя жизнь принадлежит вам – берите ее, если захотите.
Существо снова взмахнуло копьем, пытаясь поддеть сладкоголосый халат на лезвие, но Дотт возмутился.
– Позвольте! – возопил он. – Это же была метафора с гиперболой. Вы что – совершенно чужды поэтического слога?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140