Мать принимала, сама фиолетовая, на красных диванах, и холодный перед заходом солнца ветерок бросал чистые капли от фонтана на ее жемчуга, парчовые цветы и темные руки. Приехал эмир (эмир Афганистана Аманулла.- Авт.) с женой и любовницей дамы, целый букет перекрашенных цветов, потерявших свой запах от электричества и европейской лжи. Эмирша за ужином предложила мне свою собственную тарелку - по-кабульски большая честь.
С балкона смотрели зарницы, взрезывавшие все темное весеннее небо. Зарницы, розы, дикая музыка, фонарики, плеск фонтана. Начались танцы женский хоровод. Конечно, я не удержалась, плясала со всем присущим мне увлечением. Величество все это наблюдал со вниманием… Только в эти неправдоподобные праздничные ночи рамазана иногда не спят до утра, от зари до зари - сказывается великое искусство Востока безбольно, бессмысленно и великолепно терять время. Вечность течет у них, как роса, как дым, как жемчуг с разорванной нитки. На моем ломаном фарси постаралась напакостить англичанкам, смеющим прибыть в Кабул месяца через три. Матери должна была изобразить в лицах всю английскую миссию, после чего старуха меня чуть не расцеловала, назвала шайтани, напоила из наперстка чудным чаем и обещала не принимать этих английских "ханум бессиар хараб" ("очень злых дам". - Авт.). Между тем англичане при первом же знакомстве навели у меня справочку часто ли я бываю у "Их величеств".
Ваша фантастическая посольша Л.Р.
7. Л.М. РЕЙСНЕР - Е.А. И М.А. РЕЙСНЕРАМ
18-19 июня 1922. Кабул, Афганистан
Мои милые… Ничего серьезного с этой случайной оказией писать не хочется - ну вот несерьезное: у нас друзья - постоянные и непременные посетители Кала-и-Фату - итальянцы. Уже ездим верхом, совместно вырабатывается ритуал дипломатического корпуса, старшиной коего, по насто янию маркиза di Paterno, через голову полуотставленного и, кстати, окончательно оподлевшего и обафганившегося Абдурахман-бея, признан Федя. Вообще, милые южане создали "единый фронт", действуют дружно, есть с кем поговорить на те обычные темы с примесью сусального золота и звездной пыли, без коих не может жить Ваша негодная и беззаботная дочь. Милая прозрачная маркиза зовет меня mia cara и ласкает какими-то смешными, золотисто-седыми лучами своего существа…
Ваша Л.
8. Л.М. РЕЙСНЕР - Е.А. И М.А. РЕЙСНЕРАМ
11 июля 1922. Кабул, Афганистан
Милые, скоро Толстой Павел Иванович, томимый любовным голодом, оказавшимся сильнее его корысти, повезет в Москву свои рупии, жирок и эти письма. В сад поэтому вынесены два стола, мы с Ф.Ф. строчим почту.
Прежде всего - наш Кабул. Жар, к которому мы уже привыкли и который никого не тяготит. С пьяных летом деревьев - дождь спелых персиков, слив, урюка. С утра до ночи Осман (слуга-афганец. - Авт.) загоняется на все зеленые верхушки и трясет нам на головы божью благодать. Какое счастье, что мы живем в К.Фату! Ибо наши сотрудники и соотечественники за год разложились - каждый в своей скорлупе.
Цинесы пропагандируют среди безумствующих от скуки- учение Фрейда. Толкуют сны, помыслы и хотения. Разлегшись в упадочной позе на трехногом диванчике, нечистоплотная фея с папиросой в зубах выдыхает фрейдовский чад… Жозефина пилит бедного рыцаря Эд. Март. (Э.М.Рикс, военный атташе. Авт.) и жмет из него гроши, гроши без конца на тряпки, дрянные кружева и женские башмаки с упорством армейской дамы. Иногда мне делается жутко - в какую дрянь и ветошь эта задница переплавляет мозг и благороднейшее сознание долга этого рыцаря труда. Дети их дичают - грязный, немытый и босой Валик - во дворе с афганскими мальчишками.
Милочка - между Ремингтоном и Лигским.
Сейчас я немного за них взялась - ибо оба семейства - Р. и Кукеля перебрались после долгих стонов и жалоб - на дачу в К.Фату.
Мария Ал. Кукель окончательно пошла в маменьку, в толстоскулую и толстопятую Ильенку. Толкует о своей ненависти ко всякой политике вообще и со смаком описывает досужим приятельницам, как она голодала и погибала в "проклятой" ненавистной Астрахани, вообще на всем протяжении гражданской войны. Орден ее мужа, оплеванный, лежит в шкафу под записанными пеленками, и где-то далеко-далеко шагает в пространство Революция, поселившая эту неблагородную самку в райском саду, в долине принцессы Турандот.
К этому всему - прибавьте унылое пустоболтание иностранцев, страшные маски "des civilisees" - с их уанстепом на фоне диких гор, с политической мыслью, рожденной на свет божий без носа, с вежливостью и глубоко спрятанной ненавистью к нам - новой расе - и Вы поймете, как много мне приходится преодолевать, чтобы не лишиться зрения и слуха, особенно живописного зрения, к которому на Востоке сводятся все "высшие" категории чувств.
То, что приходит из России - кроме палочных ударов по сердцу вроде Вашего выселения, - выносит из жизни, похожей на сон, - в сны, ставшие жизнью. Лев Давыдыч (Л.Д.Троцкий. - Авт.) прислал нам обоим прекрасное, длинное и дружеское письмо - в нем не было только одного - ни звука о нашем отъезде. Между тем из флота - и из Каспия, и из Балтики, за последние 2 месяца - телеграммы, письма, сенсационные поздравления со скорым возвращением - что бы это значило? Неужели опять Адмиралтейство? Нет, уж лучше наша пустыня.
9. Л.М. РЕЙСНЕР - Е.А. И М.А. РЕЙСНЕРАМ
23 августа 1922. Пагман, Афганистан
Мои милые, пишу, сидя на теплом от солнца камне, со скалистого островка, вокруг которого с рокотом бегут горные ручьи. Давно мне не было так хорошо, а запах горных трав, вся эта дикость и высота напоминают что-то из времен детства… Совсем недалеко, в глубине ущелья (над нашей крышей) вечный снег. Очень трудно описать такой однотонный, тяжелый, древний кусок природы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129