"Приказываю самым срочным порядком закончить погрузку орудий, снарядов и угля и незамедлительно следовать в Нижний… Каждая минута промедления ложится тяжелой ответственностью и повлечет соответствующие меры по отношению к виновным".
В течение дня дело было сделано, миноносцы тут же вышли в Нижний.
В один из наездов Раскольникова в Нижний, в середине августа, пригласил его зайти в губисполком Григорий Федоров, председатель губисполкома и член коллегии Наркомата труда, знакомый Раскольникову еще по Петербургскому комитету партии довоенного времени, интеллигентный рабочий с красивым лицом, чертами напоминавшим лицо казненного в Екатеринбурге Николая Второго. Улыбаясь, предложил ознакомиться с двумя письмами.
Одно письмо было от Ленина к Федорову, с припиской: непременно дать прочесть Раскольникову и Данишевскому. Другое - от какого-то Боброва, уполномоченного Наркомпрода в Нижнем, к Ленину, пересланное Лениным Федорову вместе со своим письмом. Бобров сообщал Ленину о будто бы раскрытом им в Нижнем белогвардейском заговоре и о разных безобразиях, творившихся в городе. Откликаясь на сигнал Боброва, Ильич писал Федорову:
"В Нижнем явно готовится белогвардейское восстание. Надо напрячь все силы, составить тройку диктаторов (Вас, Маркина и др.), навести т о т ч а с массовый террор, расстрелять и вывезти сотни проституток, спаивающих солдат, бывших офицеров и т.п. Ни минуты промедления… Подателя я не знаю… Судя по мандатам его, заслуживает доверия. Проверьте и впрягите в работу… Надо действовать вовсю: массовые обыски. Расстрелы за хранение оружия. Массовый вывоз меньшевиков и ненадежных…"
Улыбался Федоров потому, что не верил ни единому слову доноса Боброва, он уже виделся с этим Бобровым, это хлюст или маньяк, во всяком случае, человек с тяжелым характером и амбициями, в 1905-м году сражался на баррикадах, лет пять был политэмигрантом, потом работал слесарем на заводе "Феникс" в Петрограде, считает себя специалистом по борьбе с контрреволюцией.
- Но Старик приказывает создать "тройку диктаторов",- мягко говорил Федоров, держа письмо Ленина на раскрытой ладони и слегка покачивая, как бы взвешивая. - Надо создать. Двоих он определил: меня и вашего Маркина. Третьим не пойдете ли в компанию? Правда, теперь оформлять "тройку" оснований как будто нет. Никаким заговором в Нижнем и не пахнет. Сотни проституток - бред. Старик мнителен и, как всегда, торопится с выводами. Но, на всякий случай…
- Я уже состою в одной "тройке", - заметил Раскольников. - Созданной тоже по приказу Ленина.
- Знаю. Но тут другое дело. Одно другому не помеха.
- Что ж, если надо. Правда, теперь я занят флотилией. Вернемся к вашему вопросу, когда действительно появится нужда.
- Да я не настаиваю. Именно - если появится нужда. Могу я сообщить о вас Старику?
- Я сам ему сообщу. И со своей стороны засвидетельствую, что в Нижнем спокойно.
На том и порешили. Раскольников написал Ленину.
Однако Ильичу еще долго не давала покоя мысль о возможном заговоре в Нижнем. Неделю спустя он телеграфировал Раскольникову в Нижний:
"Следите с утроенным вниманием за снабжением казанского фронта, за ускоренной посылкой туда резервов и за тем, чтобы борьба с белогвардейцами в Нижнем была начата без промедления и проведена вполне твердо…"
Войти в "тройку диктаторов" пришлось в самом конце августа, когда стало известно о покушении в Москве на жизнь Ильича эсерки Каплан. "Тройка" санкционировала действия нижегородской ЧК, представившей свои предложения, как ответить на эсеровский террор красным террором. В тот день в Нижнем было взято семьсот заложников, сорок человек немедленно расстреляли. В список рас стрелянных попали офицеры, священники, чиновники, редактор газеты, стражник, лесничий, крестьяне. "На каждое убийство коммуниста или на покушение на убийство, - писала нижегородская губернская газета, - мы будем отвечать расстрелом заложников буржуазии, ибо кровь наших товарищей, убитых и раненых, требует мщения…"
7
К началу сентября 18-го года на подступах к Казани была создана ударная группировка в составе войск Пятой армии, командарм - бывший полковник Славен, группы войск Второй армии под началом бывшего рядового Азина и Волжской военной флотилии, командование которой, по предложению главкома Вацетиса, взял на себя Раскольников.
Флотилия к этому времени состояла уже из семнадцати вооруженных бронированных судов, в том числе трех миноносцев, плавучей батареи "Сережа" с дальнобойными морскими орудиями, нескольких быстроходных разведывательных катеров. В состав флотилии входил и авиационный отряд из четырех гидросамолетов, которые вели воздушную разведку, корректировали огонь артиллерии, бомбили позиции противника.
Став командующим флотилией, Раскольников реорганизовал ее по примеру и при поддержке Вацетиса. Ликвидировал выборные судовые комитеты, на все суда назначил командиров и политработников. Потребовал от командиров, коммунистов, всего личного состава соблюдения железной дисциплины. В своем первом приказе по флотилии он писал: "Социалистическая революция не расправится со своими врагами раньше, чем те, кто стоит под ее знаменами, не проникнутся сознанием твердой, объединяющей всех суровой товарищеской дисциплины. И флотилия также должна подтянуться. Нужно раз и навсегда позабыть расхлябанность, мягкотелость и малодушие…" Не всем братишкам пришлись по вкусу нововведения, но с нарушителями дисциплины Раскольников не собирался церемониться: продолжала действовать партийно-следственная комиссия ЦК, "тройка", разбиравшая проступки командиров и комиссаров, дела рядовых нарушителей дисциплины передавались в военно-полевые суды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129