Раздраженная его иронией, Ирена постукивает пальцами по столику.
— А вы хоть подумали, что я получаю от него? Что он соблаговолил мне дать? Работа, ребенок, дом. Каждый божий день одно и то же.
— Тогда вам вообще не следовало выходить замуж,— стараясь сохранить улыбку, говорит Юстас.— Теперь калечите другого человека и сами чувствуете себя несчастной.
— Это я калечу?! — В расширившихся Ирениных зрачках застывает ненависть.— А что вы вообще знаете о нашей совместной жизни?
— Ничего, пожалуй, просто к нему привязан сильно,— Юстас больше не обращает внимания на вульгарный и оскорбительный тон Ирены, хочет скорее закончить разговор, который, по всему видно, абсолютно бесплоден.— Такие люди не могут не нравиться. И обязательно их надо беречь. У Каспараса есть то, чего нет ни у меня, ни у вас, ни у тысяч похожих на нас обоих.
— Да, да,— несколько театрально вздыхает Ирена,— понятно, я испорченный человек.— Движения ее губ выдают легкое опьянение.— Открою вам тайну — меня с малых лет тянуло к вранью. Не смейтесь. Поэтому постоянно ожидала беды. Мне нужен человек, который, взяв за руку, твердо бы меня вел.
— Но ведь Каспарас...
— Каспарас — болтун! — выкрикивает Ирена, и на них с любопытством поглядывают несколько посетителей кафе.— А это само собой уже несчастье! Что толку от слов? Разве это настоящая жизнь?!
— Но вы не отказываетесь от денег, которые он приносит за те слова? — с сарказмом спрашивает Юстас.— И деньги эти, надеюсь, настоящие?
Ирена долго молчит, потом вскидывает на Юстаса затуманенные глаза:
— Никак не могу избавиться от неприятного чувства: что я не стою его, что мне никогда до него не подняться. Поэтому иногда одолевает желание помучить его. Только не говорите ему этого.
— Так человека можно и в гроб загнать.
Юстас сидит, засунув руки в карманы пиджака, локти широко расставлены, словно крылья какой птицы. Официантка приносит по чашечке кофе. Юстас говорит:
— Пейте кофе и успокойтесь. Я ничего не скажу Каспарасу о нашем разговоре.
— Он может вернуться, когда только захочет,— давясь словами, бормочет Ирена.— Никто его не гонит.
— Но никто и не ждет,— металлическим голосом добавляет Юстас.
Ирена молчит. Почти с закрытыми глазами маленькими глотками пьет кофе.
Юстасу невероятно жаль эту заблудшую и, без сомнения, одинокую женщину. Еще больше ему жаль Каспараса, увядающего, словно росток без солнца. Надо обязательно что-то сделать, убеждает в мыслях себя. Но разве скажешь этим людям: дорогие мои, возьмите друг друга за руку и ступайте вместе... Зачем нужен был этот разговор с Иреной? Чтобы понять причины их раздора, а потом пытаться их устранить? Как видишь, это не в твоих силах, Каткус... Конечно, Ирена по-своему права: эгоистично, убого, говоря прямо — по-житейски и с этим нужно считаться. Но черт бы побрал эту ее прямоту, когда гибнет талант, когда гибнет друг.
— Я отвезу вас домой на такси,— говорит Юстас, оплатив счет.
— Вам кажется, я слишком много выпила? — кокетливо осведомляется Ирена.— С удовольствием выпила бы еще бокал. Каспарас меня шампанским не угощает.
— Угостит, если...
— Что — если?
—- Если дождется немного внимания и тепла.
— Вы — джентльмен-инквизитор.
— Наверное.
Когда такси подъезжает к многоквартирному девятиэтажному дому в новом районе города, Ирена разражается хохотом, не без доли актерства.
— Взгляните... на окна... шестого этажа,— всхлипывая от смеха, лепечет Ирена, отвечая на полный замешательства взгляд Юстаса.
Наверху яркая полоска света вдоль всего шестого этажа.
— Прилетела наша пичужка. Не выдержала.
Ирена не торопясь выбирается из такси, на прощание проводит кончиками пальцев по ладони Юстаса. Тот ловит ее пальцы и крепко зажимает в горсти.
— Не забудете, о чем вас просил?
— Что-то не очень припоминаю,— куражится Ирена.— Отпустите, мне больно...
— Немного внимания и теплоты,— отчетливо произносит Юстас и выпускает пальцы Ирены.— Какого черта вы хихикаете?
— Он получит все, что заслуживает. Обещаю вам.— Ирена по-девичьи вприпрыжку влетает в подъезд, и ее фигурка тает в сумраке.
— Поехали,— бросает таксисту Юстас.
У него начинает ныть под ложечкой при мысли, что, вернувшись, обнаружит комнату свою пустой. Будто кто-то обокрал. Оказывается, уже успел привыкнуть к тихому хождению Каспараса по кухне и бесконечному курению, к редким фразам, выговариваемым медлительным глухим баритоном, к манере взвешивать каждое слово. Вспыхивают в памяти его собственные усилия развеселить Каспараса, вывести из оцепенения — я тебя все равно вылечу, черт... Теперь все те незначительные мелочи в одно мгновение, без какой-то последовательности нанизались на нить памяти и кажутся Юстасу особенно дорогими, только боль рождает ясное ощущение бега времени, мысль, что это уже было.
Юстас не входит, а врывается в свою квартиру, придирчиво оглядывает все предметы, словно видит их в первый раз. Никаких следов пребывания другого человека. Даже пепельница старательно вымыта.
В кухне на пустом столе посередине записка: «Спасибо, Юстас, за все, но я должен вернуться. Каспарас».
Конечно, это никакая не неожиданность, Юстас едва ли не две недели убеждал Каспараса, что семью надо сохранить любой ценой, однако сегодня, в этот вечер,
чего доброго, сказал бы по-другому. Сказал бы, что эта женщина не может быть помощником ни в жизни, ни в творчестве. Не тот человек!
Юстас еще раз возвращается в комнату, потом бредет на кухню, ставит на огонь чайник и, устроившись на табуретке возле окна, принимается смотреть на мерцающее светящимися окнами скопище новых домов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65