— Как всегда.
Из детской комнаты донеслись голоса, потом оттуда выбежала девчушка, остановилась при виде незнакомого человека.
— Ты Моника, правда? Какая красивая у тебя кукла. Она тебя слушается? А как ее зовут?
— Долли. Ее зовут Долли.
— По-моему, она не очень послушная, если ты так часто дерешь ее за волосы: вон уже чуть ли не половину выдрала!
— Тетя Мишь сшила ей платье. — Моника решила отвлечь внимание от грехов своего раннего детства и с гордостью понесла показывать куклу Крчме. За нею вошла Ивонна, поздоровалась.
— Моника, не приставай к дяде, — взяв дочку за руку, вывела ее из комнаты; когда Ивонна злилась, у нее сужался кончик прямого носа, а ноздри, наоборот, расширялись.— Ну, пан профессор, вы отличились!..
— Но-но, что за тон! — С маленькими женщинами я еще кое-как справляюсь, со взрослыми дело обстоит хуже.— Подумай сама, Ивонна! Где бы ты сейчас предпочла быть, только — правду! Там или здесь, дома?
— Типично ваша демагогия... Ну, здесь, — досадливо ответила Ивонна.
— Тогда в чем дело? Ты здесь — и, вполне возможно, в известной мере благодаря нам. Так что радуйся и не дери глотку... Пардон, — он оглянулся на дверь детской, но Моника уже скрылась за нею.
— Никогда бы не подумала, что вы такой интриган!
— У меня теперь больше времени на интриги — мне ведь не надо теперь исправлять школьные тетради.
Открыв входную дверь своим ключом, вошел Мариан, поздоровался с Крчмой, кивнул Ивонне.
— Вот чудо, что ты сегодня так рано!—воскликнула Мишь
— Когда в институте начинают новую тему, всегда работы невпроворот. — Мариан, избегая взгляда жены, обращался словно к одному Крчме.— За день, то есть за смену, успеваешь чем дальше, тем меньше. Об этом заботятся кой какие инстанции, не желая понять, как важно оградить хотя бы некоторых работников от помех в рабочее время. Корреспонденты радио или газет заставляют отвечать на непрофессиональные, из пальцев высосанные вопросы и ни
черта не знают о том, что тридцать пять процентов людей умирает от злокачественных опухолей!
Ивонна посмотрела на Мариана так, будто ее удивил его обиженный и в то же время самоуверенный тон; он это заметил.
— Тем более, что отдельный человек не в силах сделать так уж много. Можно говорить о великой удаче, если он сумеет продвинуть знание проблемы хоть на шажок по сравнению с предшественниками. — Мариан попытался смягчить впечатление от своих резких слов.
— А известно тебе правило, рекомендуемое для творческих натур, — о необходимости поддерживать максимальный контакт с жизнью? — спросил Крчма, и пускай Мариан сам решает, насколько этот вопрос провокационен.
— Мне прежде всего необходим контакт с жизнью белых мышей.
— Не очень лестно для людей, — заметила Ивонна.
— Льстить людям не входит в мои обязанности, а мыши нужны мне по совершенно ясной причине,— ласковым тоном произнес Мариан. — У них, в отличие от людей, цикл воспроизводства краток, что дает нам возможность выводить генетически точно определяемые так называемые ин-бредные или сингенные линии опухолей.
А вот теперь, приятель, ты малость переборщил, глянул на него Крчма. Интересно, что хочешь ты компенсировать этаким способом?
— Это называется поставить кое-кого на место, — бросила Ивонна. — Однако мне стоять на месте некогда, мне пора лапшу варить.
— Разговаривай с нами как с людьми, — вмешался Крчма. — Речи твои, приятель, уж больно для нас учены.
— Прошу прощенья, — нахмурился Мариан.— Мне бы не хотелось докучать вам неинтересными вещами. Тем более, что мы уже долгое время топчемся на месте: природа бывает порой стойким противником...
— Не оттого ли, что вы, ученые, все стараетесь навязать ей свою волю, меж тем как сама она лучше вас знает, что к чему?
— Чепуха, Ивонна. Природа, я бы сказал, разума не имеет, она не производит никаких целесообразных, а тем богее целенаправленных действий. За примерами недалеко ходить, если речь зашла о целесообразности природные процессов: какой смысл имеют, например, злокачественные опухоли, попросту говоря, рак? Губить здоровые организмы? Зачем?
— Быть может, это жестокое, но все же логическое средство регулирования — ведь земному шару начинает угрожать перенаселенность, — откликнулась Мишь.
— Вряд ли, — возразил Мариан. — Термин «karkinos»1 ввел Гиппократ, а в ту пору никакое перенаселение земле не грозило. Не говоря о том, что злокачественные опухоли обнаружены и у рыб, у змей, у птиц и почти у всех млекопитающих.
Наступило молчание — будто в воздухе повисла невысказанная Марианом мысль: опять я забыл, что вы не можете быть мне равными собеседниками в области моей профессии... И, очевидно, ему самому стало от этого неловко, потому что он поспешил нарушить молчание:
— Забыл вынуть почту, сейчас вернусь!
— Я пойду!—с жаром заявила Моника о своем недавно завоеванном праве.
Мариан отдал девочке связку ключей, и она, гордая тем, что ей самой предоставлено выбрать нужный, вышла. Вскоре она притащила газеты и прочую корреспонденцию.
— Что-нибудь интересное? — спросила Мишь, когда Мариан вскрыл какую-то бандероль.
— Перница прислал свою новую работу по лейкемии,— ответил Мариан, первым долгом заглянув на предпоследнюю страничку рукописи.
Все ученые одинаковы, подумал Крчма: прежде всего
Рак (греч.).
интересуются списком использованных в работе источников— не цитирует ли автор их самих — и в зависимости от этого определяют свое отношение к работе... А как дела у Мариана? Времени прошло немного, а у него уже новая тема. «Необходимо своего рода равновесие между важностью проблемы и вероятностью ее разрешения, иначе усилия целой жизни могут оказаться всего лишь пожизненным блужданием в потемках», — так выразился однажды Мер-варт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48