— Отличная работа, Ричард, — похвалил бывшего космического капитана Клод.
— Может оказаться, что все изыскания представляют чисто академический интерес, если нас убьют или превратят в полных идиотов… Как, по-вашему, Клод, может ли сработать план Фелиции?
— Подумай сам, сынок. Фелиция могла бы легко сбежать в одиночку. Ведь план она придумала только для того, чтобы дать и нам хотя бы какой-то шанс. Ты можешь от души ненавидеть выходки юной леди, но с нее станется, и ее план может оказаться вполне осуществимым. Я сделаю для нее все, что потребуется, но я — старая перечница и уже ступил одной ногой в стадию окаменения. А ты, Ричард, еще молодой человек, и вид у тебя такой, что ты можешь постоять за себя в сраженье. Мы на тебя рассчитываем.
— Послушайте, Клод, может, я и спятил с ума, — с сомнением произнес пират, — но только никак не могу взять в толк, зачем нам ее золотой ножик? Ведь это игрушка. Ну скажите на милость, что мне с ним делать? Что мне делать вообще?
— Последуйте совету Амери, — ответил палеонтолог, — молитесь.
В авангарде каравана альпинист Бэзил приветствовал убывающий месяц, наигрывая на флейте «auclaire de la lune» note 6. Ехавший рядом с ним танцор из Парижа, легкий как бабочка, подпевал. К немалому удивлению пленников, сама Эпона подхватила мелодию чистым, берущим за душу сопрано. Она продолжала петь и когда Бэзил сыграл еще несколько мелодий, но когда он начал «Воздух Лондондерри», один из солдат подскакал на халикотерии и сообщил, что «леди запрещает простым людям петь эту песню».
Альпинист пожал плечами, и флейта умолкла.
Танцор пояснил:
— Ведьма поет песню на собственные слова. В первую ночь нашего заточения в замке я слышал, как она пела ее. Разве не странно, что чудовище может быть музыкальным? Все, что здесь происходит, напоминает мне сказку, а Эпона похожа на прекрасную злую ведьму.
— Ведьма еще до рассвета запоет у нас по-другому, — пробормотала Фелиция, но ее никто не услышал, кроме Амери.
Между тем караван все ближе и ближе подходил к западному берегу огромного озера. Каравану предстояло обогнуть его по самому краю, прежде чем направиться на восток к Бельфортскому проходу между высокогорьем Вогез и Юрой, который вел к долине Рейна. Воды озера холодно блестели, отражая яркие звезды, словно черное зеркало. Добравшись до мыса, путешественники увидели вдали сигнальный огонь, от которого к ним по водам широкой бухты бежал оранжевый язык отраженного света.
— Смотрите! — с ноткой беспокойства в голосе воскликнула Фелиция. — Там два огня, а не один. Что бы это значило?
Солдат из арьергарда каравана галопом подскакал к капталу Вальдемару, о чем-то посовещался с ним и вернулся на свое место в хвосте каравана. Халики замедлили шаг и наконец совсем остановились. Эпона и Вальдемар поскакали от каравана на небольшое возвышение, откуда им открывался вид на озеро.
Фелиция мягко ударила кулаком в ладонь другой руки и прошептала:
— Дело дрянь! Дрянь! Дрянь!
— Посмотрите, там что-то виднеется на воде! — вдруг воскликнула Амери.
Туман легкой пеленой затянул бухту. На глазах путешественников пелена в некоторых местах начала становиться все плотнее и ярче, а потом распалась на четыре отдельные тускло светившиеся массы, бесформенные, с расплывчатыми очертаниями. Приближаясь к берегу, они все увеличивались и изменялись в цвете: один сгусток тумана стал нежно-голубым, другой — бледно-золотистым, а два остальных — ярко-красными. Сгустки прыгали по воде, приближаясь к берегу по весьма замысловатым траекториям, и остановились неподалеку от того места, где застыл караван.
— Yes lutins note 7, — проговорил танцор хриплым от страха голосом.
Центральная часть каждой массы обрела подобие формы, превратившись в какие-то парящие в воздухе шарообразные тела, от которых отходили шевелящиеся щупальца. Каждое такое тело было по крайней мере вдвое выше человеческого роста.
— Они похожи на гигантских пауков! — прошептала Амери.
— Yes lutins araignйes note 8, — повторил танцор. — Бабушка рассказывала мне старинные сказки. Они могут изменять свой вид.
— Это иллюзия, — решительно возразила Фелиция. — Посмотрите на Эпону.
Леди-тану встала в стременах и теперь почти во весь свой гигантский рост возвышалась над спиной белоснежного халикотерия, застывшего неподвижно. Капюшон ее накидки был отброшен, и волосы светились в разноцветных лучах, исходивших от загадочных образований на озере. Эпона приложила обе руки к своему золотому ожерелью и прокричала на экзотическом языке одно-единственное слово.
Светящиеся пауки приподняли брюхо и подались к Эпоне. Нити пурпурного света устремились к ней над головами пленников. От изумления при виде необычного зрелища люди даже не испытывали страха. Все происходившее было настолько странным, что воспринималось как красочное цветовое представление.
Сеть светящихся нитей не опускалась на землю. Оказавшись над головами пленников, она начала рассыпаться на мириады мерцающих обрывков, как рассыпается на искры гаснущий костер. Внешние очертания пауков также начали распадаться, окутывая призраки облаком сверкающих искр. Светящиеся пауки превратились в осьминогов, потом — в чудовищно искаженные человеческие головы с волосами Медузы-Горгоны и яростно пылающими глазами, потом в бесформенные шары и, померкнув, погасли совсем.
В глади озера отражались только звезды и огни сигнальных костров.
Эпона и каптал подъехали к каравану и заняли свои места в голове процессии. Халикотерии фыркнули и помчались с места привычной рысью. Один из солдат что-то сказал ехавшему впереди пленнику, и по колонне медленно поползло:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161