Они были уверены, что, когда доплывут до нужного меридиана, им останется только двигаться на север — и они выйдут к могиле…
Наконец с передней лодки пришел сигнал причаливать к берегу.
— Видите небольшой распадок меж холмов? — окликнула Анжелику Фелиция. — Ричард, скорее всего, считает, что иначе нам никак туда не проникнуть.
Они быстро вытащили лодку на берег.
— Ну что, ребята, думаете, прибыли? — поинтересовалась Фелиция.
— Во всяком случае, где-то близко, — отозвался Ричард. — Полагаю, восхождение будет приятным. По моим подсчетам, до Риса километров тридцать, если двигаться прямо на север. С вершины одного из холмов мы непременно его увидим, ведь эта чертова яма в ширину около двадцати километров. Пока я буду выставлять квадрант по солнцу, вы бы похлопотали насчет обеда.
— Рыба есть, — Марта с гордостью подняла над головой серебристую связку. — Предоставим Ричарду заниматься его навигационной бодягой, а все остальные — на кухню! Мы с мадам почистим рыбу, а вы наберите кореньев.
Клод и Фелиция послушно отправились выполнять приказание.
В тенистом уголке на опушке леса развели огонь. Рядом журчал чистый ручеек, вырывавшийся из толщи известковых пород и уходящий в болотную трясину, над которой витали тучи желтых бабочек. Спустя четверть часа аппетитный запах защекотал ноздри копателей кореньев.
— Пошли, Клод. — Фелиция ополоснула в реке сеть с клубнями. — Этого нам хватит.
Палеонтолог стоял по колено в воде среди высоких камышей и прислушивался.
— Что за странный звук? Может, бобры?
Они побрели к берегу, где оставили свои башмаки. Обе пары были сдвинуты с места.
— Смотри, — сказал Клод, указывая на топкий ил.
— Детские следы! — воскликнула Фелиция. — Черт, неужели тут могут быть фирвулаги или ревуны?
Они поспешили к костру со своей добычей и рассказали об увиденном. Мадам настроила свои метафункции, но не обнаружила поблизости присутствия гуманоидов.
— Наверное, какое-то животное, — предположила она. — Может, медвежонок?
— В раннем плиоцене медведей не было, — возразил Клод. — Скорее… Впрочем, этот зверь слишком мал, чтобы причинить нам вред.
Подошедший Ричард запихнул в рюкзак карту, блокнот и квадрант.
— Клянусь всеми святыми, кратер где-то неподалеку. Завтра на рассвете, как пить дать, будем на месте.
— Садись, поешь, — сказала Марта. — Чувствуешь, какой божественный запах! Говорят, лососина — единственная рыба, не уступающая мясу по содержанию жиров и белков. — Она облизнулась и вдруг, подняв глаза, приглушенно крикнула остальным, сидящим у огня лицом к ней: — Не оборачивайтесь! Сзади вас дикий рамапитек.
— Не смей, Фелиция, — прошептал Клод, видя, как непроизвольно напряглись мышцы спортсменки. — Это вполне безобидные существа. Можете медленно повернуться.
— У него что-то в руках, — заметила Марта.
Маленькая, покрытая золотисто-коричневой шерстью обезьяна стояла неподалеку меж деревьев; на мордочке застыл страх, смешанный с отчаянной решимостью. Ростом рамапитек был примерно с шестилетнего ребенка; его ступни и кисти поражали своим сходством с человеческими. На вытянутых руках он держал два зеленовато-золотистых шишковатых плода. Под ошеломленными взглядами путешественников мартышка шагнула вперед, положила свою ношу на землю и отступила.
Клод очень осторожно поднялся на ноги. Маленькая обезьяна еще попятилась.
— Ну здравствуйте, миссис… как вас там? Что поделывают муж, детишки? Милости просим к нашему столу. Проголодались небось при такой-то засухе? Фрукты — это хорошо, но одними витаминами сыт не будешь. Мыши, белки да саранча — все перебрались повыше, так ведь? Шли бы и вы за ними.
Клод приблизился и взял подарок рамапитека. Интересно, что это за фрукты? Дыни, а может, папайя? Он отнес их к огню, затем выбрал двух самых больших лососей и завернул их в широкий, как слоновье ухо, лист. Положив рыбу на место плодов, старик вновь уселся у костра.
Самка рамапитека уставилась на сверток. Поразмыслив, протянула руку, дотронулась до сочащейся жиром рыбьей головы и пососала палец. Издав некий воркующий возглас, оттопырила верхнюю губу.
Фелиция улыбнулась в ответ и кинжалом разрезала плод пополам. От желтовато-розовой сочной мякоти исходил такой аромат, что у всех потекли слюнки. Фелиция положила в рот тоненький ломтик.
— Мммм!
Рама удовлетворенно хрюкнула. Затем схватила сверток с печеной рыбой, еще раз вывернула губы в улыбке и скрылась за деревьями.
— Привет Кинг-Конгу! — крикнула ей вслед девушка.
— Ты посмотри! — восхитился Ричард. — Соображает, чертовка!
— А ты думал! Они же наши прямые предки, — заметил Клод и вывалил на землю собранные коренья.
— Они нам прислуживали в Финии, — сообщила Марта. — Очень милые, чистоплотные существа. Немного застенчивые, правда, но такие отзывчивые, добросовестные.
— Как с ними обращались? — заинтересовался Клод. — Как с маленькими людьми?
— Да нет, не совсем. Они спали в хлеву, разделенном на стойла, и питались соломой. По природе они моногамны и живут семьями. Но есть в их общежитиях и одиночки для холостяков. Те, у кого нет детей, работают по двенадцать часов в сутки и домой возвращаются, только чтобы поесть и немного поспать. Матери нянчат малышей до трех лет, затем отдают их «тетям» — пожилым обезьянам, которые ведут себя ну прямо как классные дамы: играют с детишками, заботятся о них, когда родителей нет дома. Родители не очень охотно покидают своих малышей, но велению торквеса они подчиняются неукоснительно. К тому же, как мне объяснили их хозяева, рамапитеки и на воле используют систему наставничества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161