Они взошли по широкой лестнице, опять не встретив никого из членов Гильдии. Фелиция, припомнив карту, принесенную Эйкеном, стала дальним зрением определять их местонахождение. Но такое было ей пока не под силу, и только благодаря прекрасной ориентации Халида они до сих пор не затерялись в лабиринте коридоров. Ясновидение и поисковые способности, подобно творчеству, были тонким даром и требовали опыта и отточенности, тогда как принуждение и психокинез с приобретением торквеса расцвели в уме спортсменки, будто тропическая растительность в сезон дождей. Фелиция с легкостью контролировала сопровождающего и одновременно оболванила еще десятка три серых, попавшихся на пути. Но вот…
Бронзовая дверь отворилась. Леди в голубом балахоне вышла в коридор и, завидев процессию, направила ей телепатическое послание.
«Привет тебе, сестра, от Нинельвы! Позвольте вам помочь в ваших поисках.»
– Бурке! – закричала Фелиция. – Я могу лишь на секунду задержать ее.
Огромный индеец выступил вперед; его лицо под бронзовым ободком украшенного плюмажем котелка-шлема было бесстрастно. Он извлек из ножен короткий железный меч, одной рукой притянул к себе женщину, как бы желая обнять, и вонзил его прямо в сердце.
Их сопровождающий стоял как вкопанный – золотисто-голубой робот, ожидающий приказов.
– Ее предупредили? – спросил Бурке.
– Нет, – ответила Фелиция. – Оттащи тело за дверь и прочь отсюда. Нам еще долго идти.
Они двинулись по коридору дальше, поворачивая то направо, то налево, проходя под разукрашенными арками, и никто из них, кроме Халида, уже не знал, где находится. Освещение становилось все более слабым. Изредка им попадались невнимательные охранники, на которых они не обращали ни малейшего внимания. Наконец они очутились перед массивной двустворчатой дверью более десяти метров высотой; на ней сияло золотом геральдическое изображение мужского лица.
– Видимо, здесь, – пробормотала Фелиция и послала одурманенному сопровождающему принудительную команду: «Ты откроешь нам вход на фабрику торквесов.»
«Я не могу. Ни один серый этого не может.»
– Черт! – прошипела девушка. – Всем отойти! Будем надеяться на лучшее.
Шестеро серых охранников при полном вооружении расступились и удалились, подобно механическим куклам; за ними последовал сопровождающий. Фелиция застыла перед створками огромных бронзовых дверей, откинув назад голову в шлеме, опустив по швам руки и крепко сжав кулаки. Желтый отшлифованный металл позеленел по стыку, потом стал синим, фиолетовым, засветился, когда ее психокинетическая сила привела в колебательное движение молекулы металла, плавившегося в течение тридцати долгих секунд.
Диверсанты стояли, словно в трансе, держа наготове железное оружие. Жар от расплавленной бронзы и едкий запах ударили в ноздри, и все медленно отступили от миниатюрной фигурки, которая теперь подняла сверкающие сапфировые руки и повелела взломанной двери широко распахнуться.
За дверью царила темнота. Фелиция отважно перешагнула дымящуюся лужу расплавленной бронзы.
В кромешной тьме вдруг взорвалась яркая вспышка голубого огня. За ней мелькнула вторая, точно от красного стронция, и еще одна – фиолетовая. То были светящиеся силуэты фигур, похожих на человеческие, но каждая почти вдвое выше Фелиции. Зеленые, золотисто-розовые, зловеще-алые огни вспыхивали и повисали во мраке. Целая толпа. Пятьдесят или шестьдесят гуманоидов надвигались с поднятыми щитами, мечами и забралами, так что спутники Фелиции отчетливо видели презрительное торжество в глазах потомства Нантусвель.
– Я – Имидол, – прогремел голос предводителя в голубых доспехах. – Ваша смерть.
Фелиция послала в него трехметровый огненный шар.
– Железо! – пронзительно крикнула она. – Бейте их железом! Я обвалю крышу!
Один за другим в коридоре громыхнули четыре взрыва. Тану в драгоценных доспехах вылетели из-за внутренней двери, словно стая ангелов-мстителей. Нападающие натянули тетивы своих луков. Слышались душераздирающие крики, свист метеоритов, глухой рокот обрушивающейся каменной кладки; помещение наполнили запахи озона, пыли, отбросов, паленого мяса.
Амери прислонилась к стене коридора и, почти ослепленная дымом, лихорадочно выпускала стрелы по высоким сверкающим фигурам. Волны психической энергии били по ее незащищенному уму. Параллельно физической схватке разворачивалась метапсихическая, но, к счастью, абсолютно нормальная монахиня улавливала лишь ее обертоны. Когда колчан опустел, она сжала обеими руками копье с коротким древком и, вверив свою душу Иисусу, приготовилась умереть.
Эхом разнесся по Гильдии грохот рухнувшей стены – благо, на фабричное помещение, а не на коридор. Все до единого алмазные метасветильники погасли, и освещением теперь были только сверкающие доспехи тану, вспышки астрального пламени и редкие искры окалины. Комнату заволокло дымом. Амери упала на колени, чтобы хоть немного отдышаться. Но пол был завален обломками известняка, металлическими канделябрами, кусками алмазных и бронзовых доспехов и мягкими темными глыбами, из которых летели искры и сочилась кровь.
Амери медленно поползла через задымленный зал. В мгновенной вспышке перед ней мелькнуло бородатое лицо Уве Гульденцопфа. Голова его лежала на полу. Тела не было.
Содрогаясь от рыданий, машинально сжимая копье с железным наконечником, она продвигалась вдоль стены. За спиной гремели новые взрывы, и слышался шум накатывающей лавины. Где-то поблизости, точно сирена, вопил женский голос. Что-то огромное, розовое нависло над ней, вынырнув из гущи схватки, затем такая же глыба, только сияющая зеленым и белым светом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129