Да они его просто забыли! Видно, долгое его отсутствие на поле брани притупило их память, а может, роковой контакт с первобытными привел к разжижению мозгов. Эта букашка, этот червяк в золотистых доспехах с желто-фиолетовыми перьями на шлеме – да с ним и драться-то зазорно! От одного взгляда Пейлолова психоэнергетического глаза он враз окочурится.
Эйкен Драм остановился. У него не было ни копья, ни аметистового меча и вообще никакого оружия. Пейлол разглядел только маленький, висящий на шее золотой шарик на кожаном шнурке.
Подняв руку в общепринятом жесте, означавшем просьбу о передышке, Эйкен принялся вертеть шарик неловкими пальцами в латных рукавицах. Все еще смеясь, Пейлол снял свой жуткий шлем, заткнул его под мышку, а другой рукой приподнял заплатку на глазу.
Вжик! – просвистел алый луч, поразив невидимый трехметровый свод, накрывающий Эйкена, и рассыпался паутинкой молний.
Эйкен насупился, продолжая возиться с шариком. Что это он делает? Развинчивает его на половинки? Или пытается нажать какую-то кнопку, утопленную в шарике?
Вжик! На этот раз часть метапсихического экрана засветилась зловещим голубым светом. Великан радостно завопил. Теперь поглядим, как ты спрячешься, нахальная козявка!
Еще один радиоактивный залп ударил в умственный щит Эйкена. Разряды статического электричества поражали экран со всех сторон, заставляя его светиться голубым, зеленым, мертвенно-желтым светом. Толпа болельщиков вышла из прострации и начала орать. Тану бряцали мечами и трубили в рога. Фирвулаги визжали и наяривали по своим барабанам, пока те не трескались. Большой белый ринг обступили алмазные доспехи и прыгающие ночные кошмары.
Наконец шарик распался на две половинки. Эйкен Драм дружелюбно улыбнулся Пейлолу, не обращая никакого внимания на сокрушительную бомбардировку. Щит из пунцового сделался приглушенно-красным, что было сигналом неминуемого распада.
– Ну вот и я, Голиаф, пупсик! Привет тебе!
Эйкен стащил с шеи шнурок и начал раскручивать его над головой. Что-то серебристое вылетело сквозь дырку в экране, сверкнуло в огненных лучах и поразило Стратега фирвулагов в правый глаз.
Пейлол взревел. Зажал лицо руками. Ужасный левый глаз скривился под рукавицей, а из правого брызнула кровь, показавшаяся черной в бледном свете луны. Вой великана стихал, и медленно, точно монолит, лишившийся опор, гигантская фигура в доспехах согнулась, осела и рухнула на солончаки.
Мейвар – Создательница Королей вышла из толпы и поднесла своему протеже аметистовый меч. Эйкен единым взмахом отсек голову Пейлола и поднял ее над толпой. Огнедышащий левый глаз был закрыт. В кровавом месиве правой глазницы что-то поблескивало. Пройдоха аккуратно вытащил смертельный снаряд, очистил его своей творческой силой, и щипчики для откусывания кончиков сигар покойного лорда Гомнола снова сделались сияющими, так что ясновидящие в публике дальним зрением смогли прочитать выбитые на металле буквы:
ЗОЛИНГЕН – НЕРЖАВЕЮЩАЯ СТАЛЬ
– Итак, начинается новая эра! – воскликнул Эйкен Драм. – Да здравствую я!
В шестистах километрах к юго-западу от Мюрии естественная плотина, протянувшаяся между Испанией и Африкой, наконец поддалась – и не в одном, а в сотне мест, по всей затопляемой, осыпающейся длине. Под невыносимым давлением воды большие пласты вулканической породы соскальзывали вниз по восточному склону. Когда море перелилось через край, трещины начали расти, соединяться друг с другом, и стало ясно, что непрочная плотина с минуты на минуту прорвется в дельту Южной лагуны.
Соленая вода разбивала куски темной лавы посреди области, превратившейся в водную пустыню после исчезновения Длинного фиорда. Она струилась по залитым лунным светом равнинам, находила новые дренажные каналы среди гипсовых дюн и полосатых соляных отложений. От сотрясения земли воздух наполнился оглушительным ревом: за пятнадцать минут от двухсоткилометровой плотины не осталось и следа.
Узкая дельта Южной лагуны не выдерживала напора воды: ее уровень все поднимался. Свистел ураганный ветер. Бледные воды лагуны словно бы попятились от ужаса перед темной, почти отвесной стеной, но потом, не выдержав, вышли из берегов ей навстречу. Приливной вал достиг высоты в двести тридцать метров.
Разрушив последнее препятствие, океанские воды устремились к Серебристо-Белой равнине.
Тану и люди хором пели песню, все рыцари выставили обнаженные сверкающие лезвия мечей. Под белым трепещущим знаменем с вытканным на нем золотым ликом стояли Тагдал и Нантусвель, а за ними – пародией собственной тени, несмотря на окружающее многоцветье, – застыла Бреда. Тану присутствовали все до единого, фирвулаги же понемногу расходились – слишком велико было очередное унижение, слишком все были подавлены, чтобы смотреть небывалый заключительный спектакль.
Эйкен Драм подобрал с земли знамя Пейлола. В последний раз предъявив народу голову павшего Стратега, он совершил еще один символический акт: голова была превращена в позолоченную маску смерти, на месте левой глазницы засиял рубин размером с грейпфрут. Затем плут насадил голову на свой собственный штандарт и решительно направился к королю Тагдалу.
Но прежде чем он успел открыть рот, сутулая фигура в фиолетовых одеждах отделилась от толпы великих и встала рядом с ним.
Потрясенный происходящим Маршал Спорта едва сумел прохрипеть свое очередное объявление:
– Великий король и отец! Судьи обеих рас… поручили мне подвести окончательный итог. Итак… победа присуждается благородному и славному воинству тану из Многоцветной Земли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129