Маленький народ вооружился сверкающими мечами, остроконечными дубинками, цепями и алебардами самых причудливых форм. У фирвулагов не было луков, стрел и метательного оружия: оно, как и боевые халикотерии, противоречило их воинским традициям. У многих, правда, имелись копья, но фирвулаги не столько метали их, сколько пронзали уже поверженного противника, потому копья в прошлом не наносили большого ущерба иноходцам и тяжело вооруженным всадникам.
Немногие фирвулаги в преддверии Турнира сумели удержаться от ткачества иллюзий. Призрачный крылатый змей взмыл над когортой, возглавляемой Карбри Дракононодобным. На другом конце поля зловонный взрыв сопутствовал появлению чудовищного циклопа, расплескивающего соль и гной под непристойные протесты товарищей по оружию. Возле берега катилась бесформенная зеленовато-желтая студенистая масса, изрыгая безумные вопли.
Силы тану встретили эту свалку с гордым и невозмутимым достоинством. В первых рядах стояли отряды кавалерии – серые, вооруженные луками, копьями, мечами, в бронзовых и стеклянных доспехах, с развевающимися плюмажами на шлемах, послушные умственным командам офицеров в золотых торквесах. За ними тянулись эскадроны пяти метапсихических Гильдий: как иноходцы, так и всадники ослепляли всех фосфоресцентным сиянием своих лат. Принудители и психокинетики составляли самый многочисленный отряд, творцов было поменьше, экстрасенсов и целителей – еще меньше, поскольку основная часть их на этом этапе Великой Битвы выполняла обслуживающие функции.
За Гильдиями следовали контингенты из различных городов – у каждого свой прославленный чемпион и свое знамя, которое ни в коем случае нельзя уступать врагу. Позже, когда Битва разгорится вовсю, как региональная, так и гильдийная сегрегация будет забыта, и бойцы станут стекаться под знамена самых отважных, самых ловких, умеющих не только нападать, но и обороняться.
Небо над Большой лагуной отливало золотом. Едва показался нимб солнца, от него полилось ярко-зеленое сияние, лишь секунд через двадцать сменившееся белым.
– Знак! Знак! – завизжала орда фирвулагов и бросилась вперед. От топота обсидиановых ног зазвенели, задрожали соляные пустоши.
Тану ожидали врага, вытянувшись полукругом, высоко подняв знамена и удерживая в узде иноходцев.
Солнце набирало силу. Ноданн Стратег взлетел на своем закованном в латы скакуне и сверкнул перед противником, будто солнечный диск. Умственному кличу вторил громовой голос на древнем языке тану:
– На бардито!
Стеклянные трубы в руках у воительниц заблестели. Семь тысяч усыпанных каменьями щитов зазвонили, словно колокола, когда в них ударили плашмя стеклянные мечи. Дикие вопли фирвулагов перекрыл подхваченный рыцарями тану и их человеческими союзниками клич:
– На бардито! На бардито тайнел о погеконе! (Вперед, бойцы Многоцветной Земли!) Два войска схлестнулись, и началась трехдневная схватка умов и оружия. Имеющие уши да услышат гром Битвы высоко на склоне Горы Героев.
– В этом году все будет по-другому, – посулил Шарн-Мес Пейлолу.
Стратег фирвулагов в обличье черной шестиногой выдры с горящими клыками и когтями не отозвался; только опал размером с обеденную тарелку, прикрывающий его глаз, излучал недоверие. Ну конечно, он же не был в Финии!
Молодой и старый генералы, окруженные адъютантами, из-под маски своих иллюзий смотрели, как разворачиваются первые стычки. Но спустя час даже Пейлол вынужден был признать, что маленький народ держится на удивление отважно – словно бы новая, живая струя влилась в его кровь. Победа над Финией не только подняла боевой дух фирвулагов, но и заразила их новыми идеями.
Шарн в обличье трехметрового скорпиона-альбиноса, весь прозрачно-восковой, со светящимися в полостях внутренними органами, мысленно указал на приближающихся всадников.
«Гляди, Стратег! Никаких больше тактических отступлений! Смотри, что сейчас будет!»
Эскадрон серых летел быстрее ветра на отряд из шестидесяти с лишним фирвулагов, а те, видимо, приготовились, по обыкновению упрямо и безнадежно, стоять до конца. Однако за секунду до того, как копыта втоптали в землю черные щиты, пехота вдруг рассыпалась и пошла пороть ножами незащищенные животы иноходцев и перерубать топорами уязвимые коленные сухожилия.
– Будь я проклят! – вскричал Пейлол.
Серая конница была вмиг опрокинута. Смертельно раненные животные сбрасывали всадников, отчаянно ржали и валились наземь с выпущенными кишками. У тану оставалась в резерве людская пехота, но маленький народ числом одерживал перевес в рукопашном бою, хотя серые были подчас физически сильнее и повиновались умственным приказам знаменосцев драться, не щадя жизни. Призрачные видения и прочая дьявольская нечисть то и дело врезались в гущу схватки. Воздух сотрясался от умственной пальбы. Офицер в золотом торквесе и голубых доспехах принудителя ухитрился свалить полдюжины фирвулагов, пока его не накрыла груда тел. Какие бы чудеса храбрости ни показывали тану, за фирвулагами оставалось явное превосходство.
– А эта задумка с конницей не так уж плоха, – признал Пейлол.
– Мы переняли ее у людей в Финии, – пояснил Шарн. – Один ремесленник из первобытных сказал, что такая тактика в традициях его этнической группы… А подсекать сухожилия предложила их монахиня – ты только представь! Она видела, как Моригель таким манером порешила Эпону.
– Моригель? Ворон? А-а, женщина-монстр, Фелиция! – Пейлол тряхнул страшной хищной головой. – Благодарение Тэ, она сошла со сцены. Ходят слухи, что вырвалась из объятий красавца Кулла и улетела на большом шаре, наполненном горячей кровью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129