Но Гордеев отмахивался от объяснений своей любимой фразой «не загружай меня лишней информацией», и дальше продолжал свои домогательства – до тех пор, пока Андрей не отогнал его щеткой для протирки автомобильных стекол.
Так Андрей вспоминал своего бывшего компаньона, пока ехали по Третьей Продольной. Когда выехали на улицу Елецкую и пересекли Вторую Продольную, Тишин спросил:
– Мы не поедем разгружаться в кардиоцентр?
– Отвезу вас и поеду.
– Сами будете разгружаться? – обеспокоено сказал Тишин. – Может, отдохнете, у вас завтра день рождения?
Ответив «Угу», Андрей бросил короткий взгляд на своего сотрудника. Потемневшее лицо, ввалившиеся глаза, он был похож на тень. Ещё бы, не спал всю ночь, вёл машину сквозь буран. А сейчас, с трудом превозмогая усталость, вызывается разгружать машину. Конечно же, надо его отпустить, а назавтра дать отгул.
Высадив Тишина возле его дома, Андрей поехал в кардиоцентр. Церковь на Елецкой, ночные размышления, воспоминание о Гордееве, медленно исчезавшем в мягком электрическом свете, ночной буран. А ещё музыкальная тема, звучащая у скрипок и виолончелей на фоне тихого тремоло литавр и аккордов арфы и проходящая в обрамлении челесты и фортепиано, создающих струящийся и сверкающий, словно лучи солнца на гладкой поверхности моря, фон, и заканчивающаяся солирующим контрабасом с длительной ферматой на последнем звуке – риторическая фигура aposiopesis. Это и многое другое, внезапная игра мысли и перестановка посылок индуцировала непроизвольный скачок воображения, и Андрей представил Глеба Гордеева таким, каким он должен был оказаться спустя некоторое время после того, как закончит свой земной путь: обезображенный тлением, с вытекшими глазами, с землей, набившейся в орбиты, но – чего с ним никогда не бывало при жизни – в безукоризненном костюме. Заметив на рукаве пылинку, Гордеев осторожно сдул её и внимательно осмотрел свой наряд на предмет каких-либо загрязнений.
Охранник пропустил машину на территорию. Объехав вокруг здания, Андрей остановился возле «бункера», открыл железные ворота, и загнал машину в арку. Затем, отворив все три двери, ведущие на склад, открыв боковую и заднюю двери микроавтобуса, стал выгружать коробки с рентгенплёнкой. И когда в очередной раз, положив несколько коробок на стеллаж и обернувшись, увидел притаившуюся у входа фигуру, ничуть не удивился, что его глаза вновь восхитились лицезрением Глеба Гордеева. Он был в обычном своем наряде потрёпанного пилигрима. Да, давно он не представлялся людям в спокойном бытии, а всё больше во всей сложности своих противоречивых устремлений. На плечах Гордеева лежало бремя его тяжёлых жизненных невзгод, несчастья родного народа, горести мира.
– Привет, очень добрый вам день, не забудьте принять таблетку от головы, – улыбнулся Андрей.
– Ты собрал деньги с саратовских врачей, у меня записано, там было три тысячи долларов, а мне не хватает на поесть, – заговорил Гордеев, будто продолжая начатый минуту назад разговор.
Андрей прошёл мимо него на улицу, встал возле открытой двери микроавтобуса, оценивая объём работы. Гордеев проследовал за ним, встал рядом, продолжая что-то говорить.
– Держи! – оборвал его Андрей, передавая несколько пачек плёнки.
Тот, не обращая внимания, наговаривал свой монолог.
– …Клава тварь… развод… она плохая мать… нужны деньги… отсудить ребёнка…
Видя, что помогать ему не собираются, Андрей понёс поклажу сам. Так ходил он от машины на склад и обратно под монотонный бубнёж семенящего вслед за ним Гордеева.
– … быстро ты забыл обо мне… когда ты потерял работу, и оказался за бортом разбитого корыта, и твои мнимые друзья не помогли тебе, кто же тебя вытащил?
Нагрузившись очередной партией коробок, направляясь к складу, Андрей буркнул на ходу:
– Не мешайся хотя бы, обморок! Осспади, какой ты бесполезный!
Гордеев продолжил начитку своего текста.
– Я тогда продал свой дачный дом, и на все деньги. Целое море цветов. Россия – не варварская выдумка. Мамка, доча – вот моя семья. С тех пор я много повидал. Я видел леса, которые никогда не будут вырублены на дачные сотки, и поля, в которых снег тает только к маю. Я видел города, где главной достопримечательностью был мой автомобиль, и города, где памятников больше, чем жителей. Я видел гостиницы, портреты которых можно печатать на страницах архитектурных журналов, и рестораны, о которых никогда не узнает Michelin. Я сравнивал окрошку в Кинешме и Ярославле и выяснил, что чем дальше от Москвы, тем слаще становится квас. Я говорил с людьми, которые ничего слаще морковки не пробовали, главным смыслом жизни которых был копченый судак, а со мной говорили люди, главным достижением которых было то, что они каким-то чудом ещё живы. А сейчас мы с мамкой живем бедно, и, чтобы прокормить старушку-мать, я собираю в поле цветы.
Тут он запнулся, подбирая нужные слова. Проходя мимо, Андрей остановился и посмотрел на него, как на внезапно заглохшее радио:
– Не торопись, Глеб. Все в порядке – времени у нас вагон. Я ведь специально забросил все дела, чтобы иметь возможность принимать здесь по воскресеньям долгогривых придурков, чтобы они могли спокойно прийти высказать сердце, рассказать историю всей своей жизни. Давай, рассказывай, чего уж там. Надеюсь, тебе все понятно?!
Легонько толкнув его, Андрей вышел на улицу. Так, под озабоченное кудахтанье Гордеева, продолжилась разгрузка машины.
«Пленка обошлась мне недешево, – подумал Андрей, – а сколько ещё придется потратить усилий, чтобы её продать».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237