Дело только во взаимном понимании, и превосходная философская мысль, если в неё вникнуть, сводится к песенке о Ля Палисе (французская народная песня):
…минут за десять до смерти
Он совсем ещё был жив…
Соглашаются умереть благодаря убедительности двух или трёх сердечных приступов, или же пуля, взвизгнув, протянет невидимую нить смерти, и опять же, не вызовет никаких возражений. Или какая другая причина, вариантов много может быть разных. И близкие, провожая на кладбище согласившегося умереть, с проникновенными лицами будут держать шнур покрова и говорить речь на могиле. Смысл жизни в вечном познании, и на надгробии что-нибудь напишут, чтобы посетители прочитали и подумали. Так, переходя от одной могилы к другой, среди мертвого молчания они найдут живую мысль. Например, слова на камне, под которым покоится капитан дебаркадера: «Он поставил руль на румб вечности, ветер кончины сломал мачту его корабля и погрузил его в море божьего благоволения». Или же «Гребец наконец доплыл до вечной пристани», – это на могиле лодочника. «Соловей на одно мгновение пленил рощу земли, чтобы навек завладеть травинкой эдема», – это у тамады-баяниста. Отуманит сердце надпись на могиле бандерши: «На скрижалях судеб значилось, что Серафима, красивейшая из цветов в цветнике жизни, сорвана со стебля на шестидесятой своей весне». И всё такое. Соседи умершему подобрались хорошие. Красота неба и могучее спокойствие деревьев глубоко взволнуют чувства провожающих, их души, и они ощутят томление, чувственное и благочестивое. Согласившийся умереть увидит, выигрывает ли бог при личном знакомстве с ним, а оставшиеся на дороге памяти будут спокойно нанизывать годы, как четки, на нить судьбы.
Превращения, которые происходят каждый день, кажутся естественными, и обыденному уму покажутся неправдоподобными лишь изменения, произошедшие за длительный период времени. Так книга афоризмов, из которой взяты могильные изречения, и бандерша Серафима, эти два скопления вещества, совершенно обособившиеся в настоящее время и теперь такие различные по своему виду, природе, и назначению, первоначально были однородны и оставались однородными в течение всего времени, пока они оба – и книга и женщина – тогда ещё в газообразном состоянии носились в первобытной туманности. Ведь в беспредельности веков Серафима была неоформленной и неодушевленной материей, распыленной в виде чуть светящихся молекул кислорода и углерода, и молекулы, которым предстояло впоследствии составить этот сборник афоризмов, тоже скоплялись в течение веков в той же туманности, откуда в конце концов вышли огромные чудовища, насекомые, и небольшая доля мысли. Понадобилась целая вечность, чтобы создать книгу и женщину, эти памятники чьих-то многотрудных жизней, эти несовершенные и часто несносные формы. Книга полна ошибок, глупостей, и пошлой банальщины. У Серафимы в последние годы жизни было раздобревшее тело и сварливый характер. Вот почему нет никакой надежды, что новая вечность создаст, наконец, науку и красоту. Люди живут один миг, но ничего не выиграют, если будут жить вечно. У природы было достаточно и времени и пространства – и вот итог её трудов.
А время – это бесконечное движение природы, и человек, обладающий конечным количеством нейронов и мозговых извилин, по определению не может охватить мыслью всё пространство, всё понять, или хотя бы знать, продолжительны движения природы или коротки.
Когда проезжали мимо Самарского разъезда, Андрей вдруг вспомнил Глеба Гордеева. Произошедшие с ним изменения казались нереальными, это было не поступательное развитие и движение вперед, а уход куда-то в сторону, прыжки в ширину. Выглядел он как дебильноватый адепт некоей обкурочной религии – длинные волосы, посередине лба пробор, на голове повязка с какими-то кабалистическими знаками, пестрые разлетающиеся хламиды, видавшие виды ботинки на толстой подошве с закругленными носами. Он продолжал оставаться главным ньюсмейкером города, объявлялся то у одних, то у других, бормотал что-то бессвязное, смешил, пугал, просил денег на еду. Стал уже как домовой: извести его было чрезвычайно трудно, поэтому приходилось считать фольклорным персонажем. Мог появиться где угодно, испортить настроение, или сорвать мероприятие. Сидят люди и радуются жизни, и вдруг из-за печки выскакивает патлатый мужык, начинает бесноваться и оглашено голосить, да так, что хочется слезть с полатей и запустить в него валенком. Несколько раз Гордеев появлялся у Андрея – выслеживал то на Социалистической, то возле офиса на 13-й Гвардейской улице. Утверждая, что они с Андреем «не по чесноку разошлись» летом 97-го, требовал какие-то деньги. Андрей сначала терпеливо напоминал, что сам тогда хотел разобраться в их запутанных финансовых взаимоотношениях, но из-за того, что компаньон увиливал, симулируя сумасшествие (оказалось, что вовсе не симулировал!), то пришлось действовать решительно, вытаскивая свои деньги. Крайним в итоге оказался директор «Фармбизнеса» – при сверке взаиморасчетов обнаружилась задолженность перед этой фирмой на сумму более пяти тысяч долларов. У компаньонов была солидарная ответственность по этому долгу, а решать вопрос пришлось одному Андрею, так как Гордеев отбыл в страну подземных радуг и летящих к небу кроликов. Андрей умолчал, что никто ничего не платил, всё, что были должны, простили – такова была специфика взаимоотношений с директором «Фармбизнеса». С другой стороны, какая разница, как Андрей с Трезором решили пятитысячный вопрос, к тому же эта «специфика» – тоже своеобразный капитал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237