Затем начал что-то быстро говорить своему спутнику, но по-испански, так что я ничего не понял. Затем он заглянул внутрь парика, подсветив фонариком, покачал головой, что могло выражать сожаление, но скорее всего выражало крайнюю степень злости, забросил парик через борт и вернулся в трюм, прихватив с собою пистолет. Его спутник последовал за ним.
- Наш общий друг, похоже, недоволен, - пробормотал я.
- Он дьявол, дьявол! - голос Кэролайна дрожал. Только сейчас он начинал понимать, сколь невероятно было его спасение, как тонок был волосок, на котором висела его жизнь.
- Вы слышали его. Один из его людей мертв, а он не нашел других слов, чтобы почтить его память, кроме как "свихнувшийся кретин". Он от души посмеялся, когда второй предложил повернуть корабль и поискать его.
- Вы понимаете по-испански?
- Отлично. Он сказал примерно следующее: "Как раз в духе этого садиста, такого-сякого, заставить Кэролайна самого откидывать перекладину и насладиться этим зрелищем". Он думает, что я бросился на него, отнял пистолет и в драке перед тем, как мы оба свалились за борт, он сорвал с меня парик. Он говорит, что внутри парика клочьями висят мои волосы.
- Приношу свои извинения по этому поводу, доктор Кэролайн.
- Господи, извинения! Вы спасли нам обоим жизнь. Мне-то уж во всяком случае. Извинения! - Я подумал, что у доктора Кэролайна весьма крепкие нервы. Он очень быстро отходил от шока. Хорошо бы они и на самом деле были очень крепкие - это ему крайне пригодилось бы, чтобы выдержать испытания, которые сулили нам грядущие часы. - Именно эти клочья его окончательно убедили. Я молчал, и он попросил:
- Пожалуйста, объясните мне, что происходит. Следующие пять минут, пока я продолжал поглядывать в щелку, он засыпал меня вопросами, а я отвечал на них как можно более кратко и вразумительно. Он обладал острым, проницательным умом, чему я поначалу слегка удивился, но исключительно по собственному тугодумию: как правило, ведущим конструктором нового атомного оружия балбеса не назначат. Я решил, что подсознательно составил о нем совершенно превратное представление из-за его потешно звучащего имени и того мимолетного впечатления, которое он произвел на меня минувшей ночью. Любой человек выпучит глаза, если его связать по рукам и ногам, туго припеленать к кровати и ослепить ярким лучом фонаря. Через пять минут он знал уже о последних событиях ровно столько, сколько и я. Он не узнал только одного, что должно было произойти дальше: у меня не хватило духу ему рассказать. Он сообщал мне подробности своего похищения, когда появились Каррерас и его спутник.
Они поставили на место батенсы, закрепили брезент и, не задерживаясь, двинулись к носу. Это означало, как я полагал, что приведение в боевую готовность адских механизмов Двух вспомогательных бомб завершено. Я развернул клеенку с фонаря, осмотрел кладовку, подобрал несколько инструментов и погасил фонарь.
- Порядок, - сообщил я Кэролайну. - Можно двигаться.
- Куда? - предложение выйти из кладовки не вызвало у него особого энтузиазма, но после всего им пережитого я не мог его в этом винить.
- Обратно в трюм. Поторопитесь. У нас не так много времени.
Спустя две минуты, со всей возможной тщательностью поправив батенсы и брезент у себя над головой, мы были уже на дне трюма. Я мог и не беспокоиться об инструментах, Каррерас оставил все свои, разбросав их вокруг. Вполне понятно, что он не позаботился захватить их с собой - ему они больше уже понадобиться не могли.
Передав фонарь Кэролайну, я подобрал подходящую отвертку и взялся за крышку гроба с бронзовой табличкой.
- Что вы собираетесь делать? - нервно осведомился Кэролайн.
- Сами видите, что я делаю.
- Бога ради, будьте осторожны. Механизм взведен.
- Итак, он взведен. И до каких пор он не взорвется?
- До семи утра. Но он страшно ненадежный, страшно ненадежный. Чертовски ненадежная штука. Господи, Картер, я-то знаю! - с лицом, искаженным волнением, он схватил меня дрожащей рукой. - Разработка этой бомбы не была еще закончена, когда ее украли. Взрыватель у нее экспериментальный - не отработанный. Испытания показали, что пружина прерывателя слабовата. Так-то "Твистер" совершенно безопасен, но когда его приводят в боеготовность, этот прерыватель включается в цепь.
- Ну и..?
- Удар, вибрация, падение - да все, что угодно, - может растянуть эту пружину и замкнуть цепь взрывателя. Через пятнадцать секунд взорвется бомба.
До сих пор я не замечал, что в трюме значительно теплее, чем было на палубе. На лбу у меня выступил пот, и я механически, но без особого успеха, попытался вытереть его насквозь мокрым рукавом.
- Вы говорили об этом Каррерасу? - тепло, видимо, повлияло и на мой голос, ставший неожиданно похожим на хриплое карканье.
- Говорил. Он не слушал. Мне кажется, Каррерас слегка помешанный. И даже больше, чем слегка. Он ни за что не хочет упустить своего шанса. Он плотно закутал "Твистер" в тряпки и одеяла, чтобы избежать ударов.
Несколько долгих секунд я пристально смотрел на него, но, говоря откровенно, толком его и не видел, затем принялся за следующий шуруп. Он пошел значительно туже предыдущего, но, возможно, так мне показалось просто потому, что я резко ослабил нажим на отвертку. Тем не менее через три минуты все шурупы были выкручены. С превеликой тщательностью я снял крышку, поставил ее рядом на бок, отогнул одеяла и добрался до "Твистера". Он выглядел еще более зловещим, чем раньше.
Выпрямившись, забрал у Кэролайна фонарь и зачем-то уточнил и без того известный факт:
- Заряжена?
- Естественно.
- Вот вам инструменты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88