Но я хочу, чтобы ее освободили сразу же, как только будет достигнуто соглашение.
– Последнее слово не за мной, – пробормотал прокурор. Касси это понимала.
– Я знаю, вы можете быть очень убедительным, когда захотите. Буду ждать от вас вестей.
Собранный за день сок удалось переработать в сироп, отфильтровать, перелить в бутыли и закупорить. Мика отослал Гриффина домой, а потом осторожно разбудил дочек. Стар протянула к нему руки. Он посадил ее себе на колени.
– Возьми фонарь, Мисси, и никуда от меня не отходи.
Он повел Мисси по темной дорожке, держа Стар на руках. Как только Мисси очутилась в спальне, она бросилась на кровать и тут же уснула. А Стар все так и держала его за шею, пока он укладывал ее.
– Папа, – прошептала она, – у мамы есть ребенок?
– Да, был когда-то давно.
– А где он теперь?
– Она не могла за ним ухаживать и отдала его людям, которые могли это делать.
– А ребеночек плакал, когда она его отдавала?
– Он был слишком маленьким, чтобы что-то понимать.
– Я бы очень плакала, если бы ты меня кому-нибудь отдал.
– Ты же знаешь, я никогда этого не сделаю.
– А ребенок Хезер теперь скучает по ней?
Мика этого не знал, так же как не знал, что думает обо всем этом Хезер.
– Это уже не ребенок, ее дочка почти взрослая, и у нее теперь есть свой папа.
– Ты тоже у меня есть, но я все равно скучаю по маме. Если бы маме сказали: выбирай, как ты думаешь, кого бы она выбрала – ее или нас?
– Конечно, нас, – сказал Мика.
Но сам он был не слишком в этом уверен. За спиной Хезер стояло прошлое, которое по-прежнему оставалось для него загадкой.
В среду утром, вместо того чтобы ехать к Мике, Гриффин отправился на набережную, где стоял его «порше», пересел в него и поспешил в Манчестер.
Самолет Поппи задержался. Гриффин с нетерпением ожидал, когда же появится Поппи. Она выехала последней.
Гриффин подошел к ней и склонился над ее креслом. Поппи обвила руками его шею, он поднял ее и начал кружить. Когда он усаживал ее на место, она громко смеялась.
– Ты на самом деле это имела в виду? – спросил он, думая о ее словах: «Я тоже тебя люблю».
Она кивнула:
– Правда, я все еще не знаю, что мне со всем этим делать.
– Мы с тобой вдвоем все решим. Пошли, я хочу тебя кое с кем познакомить.
Гриффин повез ее кресло на парковку.
– И с кем же?
– Она там, в машине.
Он помог ей пересесть на переднее сиденье, и Поппи показала на установленную им спутниковую систему навигации:
– Так ты ее имел в виду?
Тут пришла очередь удивляться ему самому:
– А откуда ты о ней знаешь?
– Да у нас на озере все ею пользуются, чтобы можно было ночью пройти на лодке между островами. Чарли, например, называет свою систему «Амелия».
Гриффин вздохнул:
– А я назвал свою «Сейдж». Слишком уж ты у меня умная, Поппи Блейк. Ничем тебя не удивишь.
Когда он поворачивал ключ зажигания, Поппи положила руку ему на плечо.
– Ты сам меня удивляешь. Вот он ты, ты здесь, – сказала она очень серьезно.
Сердце у него забилось, он чуть было не полез в карман. У него там было кое-что для нее приготовлено, и это были не конфетки. Но он все-таки решил, что пока не время.
К вечеру среды из Калифорнии сообщений все еще не было. Гриффин уже начал размышлять о том, как прореагируют жители Лейк-Генри, если в деле Хезер не произойдет положительного перелома. Хотя он и сделал все от него зависящее, чтобы помочь в расследовании, если в Калифорнии откажутся идти на мировую и Хезер предстанет перед судом в Сакраменто, он рискует потерять с таким трудом завоеванное доверие жителей города.
Лейк-Генри стал первым местом, где ему захотелось растить своих будущих детей. Это было то место, где он по-настоящему влюбился. Он мог бы писать отсюда в любые газеты как внештатный журналист либо из дома Поппи. А насчет интеллектуального общения – об этом можно было не беспокоиться. Такие люди, как Касси, Джон и Лили, ничем не отличаются от столичных интеллектуалов.
Он даже не допускал мысли, что любовь Поппи к нему может зависеть от того, чем закончится процесс по делу Хезер, но он был реалистом. Если дело будет тянуться и тянуться, Поппи навсегда запомнит, что он был первопричиной всего этого. Это напоминало аварию, в которую она попала на снегоходе. Если бы она повернула немного вправо или влево – исход был бы совсем другим.
В четверг наконец-то починили электричество. К полудню заработали и телефоны. Касси, сидя в своем офисе, постоянно поглядывала на часы. Она дала прокурору сорок восемь часов. Этот срок уже почти истек, и ей становилось дурно при одной мысли, что все может сорваться. Гриффин зашел к ней как раз в тот момент, когда зазвонил телефон.
– Мне еще нужно время, – сказал прокурор. – Диченце трудно примириться с мыслью, что женщина, которая убила его сына, может выйти на свободу.
– Сколько времени вам еще нужно? – спросила Касси.
– Сорок восемь часов.
– Извините, но я не могу вам дать сорок восемь часов, только двадцать четыре – до семнадцати часов пятницы. Если к этому времени Диченца не пойдет нам навстречу, я созову пресс-конференцию.
– Да, с вами нелегко вести переговоры.
– Вы бы на моем месте сделали то же самое – если бы представляли интересы клиентки, которая и так уже понесла суровое наказание за то, что на самом деле было всего лишь трагической случайностью.
Гриффин едва успел отъехать от офиса Касси, когда зазвонил мобильный телефон.
– Что у вас там происходит? – спросил его Прентисс Хейден. – Мне то и дело звонят наши с Диченцой общие знакомые. В чем дело?
– Прошлое Диченцы начинает его преследовать.
– Роб был хорошим парнем, и он уже давно мертв.
– Мне не хотелось бы говорить на эту тему, – сказал Гриффин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47