Перри погиб, а ты выжила.
Не отрывая глаз от огня в камине, Поппи вспоминала о том, как все это произошло:
– Сначала я не хотела… Не хотела жить. Все решили какие-то несколько метров. Если бы не это, мы бы оба были живы и здоровы.
– Вы с Перри любили друг друга?
– Сейчас я так не думаю. Мы были любовниками. Но это не могло продолжаться долго. Мы с ним были слишком похожи. Оба были слегка сумасшедшими, бунтарями. Мы ни в чем никогда не могли уступить друг другу.
– Ты о нем часто вспоминаешь?
– Я стараюсь этого не делать. Но с той поры, как появился ты, я стала чаще думать о Перри.
– Хочется надеяться, это из-за того, что я первый мужчина, которого ты подпустила так близко после его гибели.
Она промолчала.
– Поппи, как нам быть дальше? Мне хочется поцеловать тебя, но я не решаюсь, потому что не уверен, что ты меня не прогонишь.
Ничего подобного она не сделает, решила Поппи.
– Скажи мне что-нибудь, – прошептал он.
Она не знала, что сказать.
– Недавно ты посоветовала Мике, – вспомнил он, – решиться и сказать Хезер то, что она сама не решается ему высказать. Следуя твоему совету, я бы сказал, что нравлюсь тебе, но ты не уверена, имеешь ли ты право сделать то, что хочешь. Это своего рода самоистязание. Чувство вины перед Перри.
Поппи притянула к себе его руку.
– Я жива, а он погиб. Возможно, я наказываю себя за это.
– Как долго ты будешь истязать себя? Ведь это был несчастный случай.
– Его можно было избежать. Если бы мы ехали не так быстро, если бы мы меньше выпили. Нам казалось, что мы бессмертны.
– В этом возрасте все думают, что бессмертны. Ты не похожа на человека, который готов отказаться от полноценной жизни. Но только ты не позволяешь себе перейти определенную черту.
– Какую черту?
– Ты не позволяешь себе становиться на лыжи, ездить на снегоходе, выйти замуж и завести детей.
– Гриффин, есть вещи, которых я никогда не смогу делать. Я никогда не смогу ходить. Или танцевать. И даже если мне удастся избавиться от чувства вины, все равно, когда я свяжу с кем-то свою жизнь, я буду чувствовать себя виноватой просто потому, что этот человек будет вынужден приспосабливаться ко мне, к тому, что я инвалид.
– Ну что ты выдумываешь, Поппи!
Гриффин встал и включил проигрыватель. Через секунду комната наполнилась звуками песни Коллина Рея «В этой жизни». Он присел перед Поппи на корточки:
– Я хочу показать тебе, что мы с тобой можем танцевать. Но для этого ты должна полностью мне довериться.
Поппи не успела сказать ему «нет», как он уже осторожно обхватил ее и поднял на руки.
– Обними меня за шею.
Но она и так уже его обнимала, это произошло как-то само собой. Прижимая ее к себе, он начал двигаться под музыку.
– Расслабься, – прошептал он.
И она расслабилась. Поппи отдалась ритму. Прижавшись щекой к его плечу, она начала раскачиваться в такт музыки. Только Поппи вошла во вкус, как песня закончилась.
– Поставь еще раз, – попросила она.
И на этот раз она полностью прочувствовала не только мелодию, но и слова песни. Она смотрела ему в глаза и улыбалась от счастья. Он поцеловал ее в губы, и у нее перехватило дыхание. Когда он отстранился, у нее закружилась голова.
– Не останавливайся, – прошептала она и, запустив пальцы в его шевелюру, поцеловала его теперь уже сама.
Поппи не стала сопротивляться, когда он опустил ее на диван и стал целовать, ласкать ее грудь. Стон, вырвавшийся у нее, был совсем не похож на протест.
Она не могла вспомнить, чтобы ей когда-нибудь было так хорошо, она чувствовала это каждой частичкой своего тела. Она была потрясена этим, ведь целых двенадцать лет она не была ни с кем близка. Чувства, охватившие ее, были намного сильнее, чем она могла себе вообразить.
А потом Гриффин опять отстранился. Его лицо раскраснелось, глаза стали темно-синими – такими она их никогда не видела. Она рассмеялась. Гриффин широко раскрыл глаза:
– Мне кажется, здесь нет ничего смешного.
Поппи взяла его лицо в ладони и провела большим пальцем по едва заметному следу от царапины, которую он приобрел в первый день пребывания в их городе.
– Извини. Просто я вспомнила, как ты предупреждал меня еще в октябре, что твои глаза во время секса становятся темно-синими. Я имею в виду, сейчас, когда мы никаким сексом не занимаемся, ну… по-настоящему, они у тебя почему-то потемнели.
– А чем, по-твоему, мы занимаемся?
– Ну, ты же понимаешь… Мы просто целуемся – и все.
Он прерывисто вздохнул:
– Во всяком случае, это не из-за недостатка желания с моей стороны. Если ты не хочешь этого сейчас, я пойму и не буду настаивать.
И тут у нее на глаза почему-то навернулись слезы.
– Но ты, правда, должна будешь откупиться, – сказал он. – Я знаю, что в кафе Чарли по четвергам устраивают музыкальные вечера. Мне очень хочется туда пойти. Будешь моей девушкой?
Глава седьмая
В кафе «У Чарли» пахло старым деревом, и этот запах смешивался с ароматом кофе. Но приятнее всего, по мнению Поппи, был доносившийся из кухни запах шоколадного печенья, испеченного по рецепту бабушки Чарли.
Сегодня струнный квартет пятидесятилетних музыкантов исполнял композиции «Битлз». Поппи очень любила эту группу. Оказалось, что Гриффин тоже ее поклонник. Она воспользовалась этим предлогом, чтобы как-то объяснить всем, почему они оказались в кафе вместе.
– Гриффин заядлый фанат «Битлз», – говорила она. – И к тому же он целую неделю помогал Мике. Я думаю, он заслужил наше гостеприимство.
Гриффин не отходил от Поппи ни на шаг, вел себя очень спокойно и вежливо, давая ей возможность представить его своим знакомым. Он задавал вопросы, иногда сам рассказывал что-нибудь интересное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47