крыша”, но более или менее ушлые оперативники никогда не придерживаются этого правила слишком строго. По необходимости мне приходится таскать его за собой в чемодане, но носить его на себе — увольте! Единственное, из-за чего можно нарваться на неприятности — к тому же за рубежом, — так это из-за огнестрельного оружия. Уинни, разумеется, получила строжайший наказ ни при каких условиях не иметь при себе “пушку”. Когда придет ее черед действовать, я должен буду обеспечить ее необходимым инструментом из собственных запасов.Я закрыл потайное отделение, засунул стального “мерзавчика” за пояс, застегнул пиджак, надел пальто и шляпу. Мне понадобился еще один предмет, обычно отсутствующий в несессере секретного агента. И в моих вещах ничего подходящего не оказалось. Мой собственный ремень был мне необходим для поддержания брюк. Возможно, рано или поздно он бы мне понадобился и для иных целей, ибо это был не совсем обычный ремень.Мне повезло, если это можно назвать везением. И может быть, я даже напал на след. Торопливо собираясь, под угрозой смерти, Уинни поспешно вынула все свои веши из комода, забыв заглянуть в один небольшой ящик. Там лежали перчатки, несколько нейлоновых чулок в фабричной упаковке, какая-то косметика, бижутерия и два пояса. Я выбрал один — широкий черный, из мягкой кожи, с крупной замысловатой пряжкой. Хотя и аляповатый на вид, он, пожалуй, был достаточно прочным для той цели, для какой он мне понадобился. Я скатал его и, сунув в карман пальто, вышел из номера.Коктейль-холл отеля “Кларидж” совсем не напоминал сумрачную и тесную хромированную мышеловку, куда обычно попадаешь, скажем, в нью-йоркских отелях. Эта светлая, просторная и богато изукрашенная зала с высоким потолком, подпираемым колоннами, больше походила на приемную средневекового замка или дворца, где знать дожидалась аудиенции у короля. Безмолвные официанты скользили мимо с подносами, на которых возвышались неведомо откуда добытые напитки. Ничего столь вульгарного, как стойка бара, я не заметил.Вадя сидела все за тем же столиком у двери, своим присутствием подчеркивая атмосферу этого заведения. Она и впрямь выглядела сногсшибательно. Я подошел к столику, сел напротив нее и бросил шляпу и пальто на пустой стул. За моей спиной тут же материализовался из воздуха официант, и я заказал мартини.Вадя ничуть не удивилась моему появлению.— Надо было попросить двойной, милый! — лениво протянула она. — Напитки тут подают в наперстках.— Двойной! — передал я официанту.— А мне повторите, пожалуйста!— И еще один двойной для леди, — сказал я. Официант с поклоном удалился. Я откинулся на спинку и стал рассматривать Вадю с нескрываемым интересом. В конце концов, не считая мимолетной встречи в дверях отеля, мы с ней не виделись два года.Они блистала в этом моноспектакле. На ее голове красовалась пышная, хотя и без выкрутасов, изысканно-простая укладка, если, конечно, эти два эпитета, поставленные рядом, не кажутся взаимоисключающими. Наброшенный на спинку кресла палантин был из настоящей норки. Далее — костюм из мягкой светло-коричневой (точнее сказать, бежевой) шерсти: короткая облегающая юбка и короткий свободного покроя жакет. В голове у меня промелькнула мысль: что же сталось со старой доброй привычкой дамских портных кроить жакеты по фигуре? Мне эта традиция казалась вполне разумной, но, надо думать, я несколько отстал от современной моды.Еще на ней была шелковая блузка со стоячим воротником — того фасона, который ассоциируется больше с гусеницами и плодами тутового дерева, чем с химическими колбами. Нейлоновые чулки были столь прозрачными, что в них ее ноги казались голыми — так, облачко какое-то, нежно обволакивающее икры. Туалет завершали туфли на каблуках метровой длины и миллиметровой толщины. Ну, почти. Выглядела она, повторяю, потрясающе: откормленная шикарная дама.В последний раз, когда я ее видел, в Западном полушарии, она выступала в дешевенькой роли стройной красотки. Я вспомнил ее белые шорты — короткие ровно настолько, насколько позволяли местные правила приличия, и мальчишескую рубашку без верхней пуговицы. Я также вспомнил, что видел ее и в более скудной одежде. То было довольно-таки интригующее предприятие, благодаря которому наши жизненные пути перекрестились в юго-западной части Северной Америки.К счастью, тогда наши национальные интересы более или менее совпали — такое иногда случается, но прежде чем это выяснилось, мы подстроили друг другу немало ловушек и засад. Потом я посадил ее в самолет и позволил беспрепятственно покинуть страну — вместо того, чтобы свернуть ей шею, как то, без сомнения, и следовало сделать. Полагаю, что Уинни, наш маленький головорез, презрительно назвала бы это приступом сентиментальности. Добросердечный Хелм, Галахад секретной службы! Черт побери, ну нельзя же, в самом деле, убивать каждого встречного!— Если это действительно ты, куколка, — сказал я, — то ты явно не отказывала себе в еде. Терпеть не могу, когда мои наложницы жиреют!— Твои наложницы! — фыркнула она. Я усмехнулся.— Насколько я помню, кто-то заявлял свои права на этот титул самым что ни на есть активным образом. Дело было в мотеле города Тусон, штат Аризона, если мне не изменяет память.— Но теперь-то у тебя молоденькая блондинка-жена, как мне доложили. И ты проводишь здесь свой медовый месяц. — Она внимательно следила за моей реакцией. Она выждала немного, вероятно, давая мне возможность завести монолог обуреваемого горем мужа, но, зная ее, я понял, что единственный способ заставить ее поверить, будто я действительно женился и совершаю свадебное путешествие, это не слишком переигрывать по части постигшего меня несчастья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66