Срочная, — сказал Овен на чистом французском.
— Кому? — удивился Филипп.
— Полагаю, вам. Велено отдать швейцару.
— Из аптеки?
— Ну, конечно, из аптеки. Послушайте, я не курьер какой-нибудь, а заместитель управляющего. Несся сюда со всех ног, потому что мне сказали, дело срочное. Стал бы я в воскресенье вечером...
Филипп замялся. Вчера он помог Вере отнести Осборна из автомобиля в квартиру (со двора, по черной лестнице). Потом они перенесли раненого в потайную комнату на чердак.
Может быть, тому человеку стало хуже? Наверняка, иначе не прислали бы человека из аптеки.
— Благодарю вас, месье, — сказал он.
— Распишитесь вот здесь. — Овен протянул ему квитанцию и ручку.
— Хорошо.
Филипп расписался.
— До свидания, — кивнул Овен и пошел прочь.
Швейцар сосредоточенно посмотрел на сверток, направился к столу и стал звонить в больницу. Через пять минут Бернард Овен был уже в подвале, возле щита телефонного коммутатора. Он быстро снял щит и нажал на кнопку заранее установленного магнитофона. Разговор швейцара с Верой Моннере отличнейшим образом записался.
После объяснений швейцара встревоженный женский голос воскликнул:
— Филипп! Я никого не посылала. Немедленно вскрой сверток.
Шелест бумаги, потом голос швейцара:
— Пузырек. Обычный, медицинский.
— Прочти этикетку.
Овен улыбнулся, услышав в ее голосе страх.
— Сейчас... Очки надену. — Пауза. — Тут написано: «Те-та-нус то-ксо-ид».
— О Боже! — ахнула Вера.
— Что-нибудь не так?
— Филипп, ты хорошо разглядел этого человека? Как по-твоему, он полицейский?
— Ни в коем случае.
— Высокий?
— Да, очень.
— Выбрось пузырек в мусор. Я сейчас выезжаю. Мне понадобится твоя помощь.
— Хорошо, мадемуазель.
Щелчок, разговор закончился.
Овен спокойно отсоединил магнитофон, закрыл щит коммутатора, выключил свет и вышел. Дальнейшее проще простого: немного терпения, и дело будет сделано.
* * *
В это время Маквей сидел один за столиком в открытом кафе на площади Виктора Гюго. Справа от него сидела молодая женщина в джинсах, с маленькой собачкой у ног, и мечтательно смотрела куда-то поверх нетронутого бокала вина. Слева оживленно болтали две пожилые и явно состоятельные дамы. Вид у них был такой, будто они приходят сюда пить чай по меньшей мере уже лет пятьдесят.
Потягивая бордо, Маквей подумал, что это хорошая старость — богатство даже и не обязательно, главное — жить весело, в ладу с собой и окружающим миром.
Мимо, взвыв сиреной, промчался полицейский автомобиль, и мысли детектива вернулись к Полу Осборну. Про грязь на кроссовках он наврал. Наверное, видел, что вокруг Эйфелевой башни все разрыто, но не знал, что состав почвы там иной.
На самом деле в тот вечер — неужели прошло всего четыре дня? — Осборн ездил в прибрежный парк, где назавтра разыграется трагедия.
Врач составил какой-то план, который был сорван. То ли сам собирался прикончить Мерримэна, то ли действовал в сговоре с долговязым. Допустим, хотел убить Мерримэна сам. При чем здесь тогда третий? А если работал в паре с долговязым, почему схлопотал пулю? Зачем вообще преуспевающему врачу из Калифорнии такие приключения?
Теперь еще этот препарат, который нашли у него в номере, сукцинилхолин.
Доктор Ричмен из Лондона объяснил, что это анестетик, применяемый во время операции для релаксации мускулов. Препарат довольно опасный, пользоваться им может только специалист. Если неверно рассчитать дозу, оперируемый может задохнуться.
— Это нормально, если хирург возит сукцинилхолин с собой? — спросил Маквей.
— Возит с собой? Во время отдыха? Очень странно, — ответил доктор.
Маквей немного подумал и задал почти гениальный вопрос:
— А может он пригодиться, если речь идет об ампутации головы?
— Не исключено. Но в сочетании с другими анестезирующими средствами.
— И при заморозке тоже?
— Маквей, ни я, ни мои коллеги такими вещами никогда не занимались. Я понятия не имею, как человеку отрезают голову.
— Доктор, не в службу, а в дружбу. Осмотрите с Майклсом трупы еще разок.
— Если вы надеетесь обнаружить следы сукцинилхолина, то напрасно. Этот препарат рассасывается бесследно уже через несколько минут после инъекции.
— А следы уколов? Они-то должны остаться.
Ричмен признал его правоту, на этом разговор и закончился.
Вдруг Маквей так дернулся, что собачка за соседним столиком испуганно залаяла.
— Ах ты, сука! — возопил детектив, и пожилые дамы, явно понимавшие по-английски, одарили его неодобрительными взглядами.
— Пардон, — сказал им Маквей, а собаке: — Ты тоже извини.
Бросил на стол двадцатифранковую бумажку и вышел из кафе.
Спускаясь в метро, Маквей вел мысленный диалог с Лебрюном. «Mon ami, как же мы с вами не сложили два и два?» Перед схемой метро пришлось остановиться, чтобы сообразить, где делать пересадку. Воображаемая беседа с французским коллегой шла своим чередом.
«Мы вышли на Мерримэна благодаря отпечатку пальца, оставленному в квартире Жана Пакара, так? Мы знали, что Пакар разыскивал кого-то для Осборна. Врач сказал, что его интересовал загадочный любовник мисс Моннере, и я ему поверил. Но что, если Осборн наврал, как и про грязь на кроссовках? Вдруг он искал Мерримэна? Как мы с вами могли так опростоволоситься?!»
Маквей трясся в вагоне, держась за поручень. Его злила собственная тупость, а мысль между тем спешила дальше.
«Осборн увидел Мерримэна в кафе — вероятно, по чистой случайности — и узнал его. Хотел схватить, но вмешались официанты, и Мерримэн убежал. Осборн погнался за ним, угодил в полицию. Там сочинил историю о нападении в аэропорту, и ему поверили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192