Но Джемма ловила каждый взгляд, каждое слово, брошенное девушкой, и оценивала их. Бьянка была моложе Джеммы, но излучала ту зрелую уверенность, которая свойственна всем красивым, богатым и избалованным женщинам.
— Так вот в чем причина твоего отсутствия в аэропорту, не так ли? — Она бросила на Джемму ледяной взгляд. — Можно было догадаться. А я, значит, торчи там, обливайся потом в ожидании…
— Я забыл, — улыбаясь, прервал Фелипе.
— Черт бы тебя побрал! Я хочу спать. Вымоталась. Не буди меня. — С этими словами она взлетела по лестнице и с треском захлопнула за собой дверь в комнату для гостей.
— Пожалуй, мне лучше уйти, — неловко буркнула Джемма.
— Черта с два! — скрипнул зубами Фелипе и заключил ее в объятия.
— Не нужно, Фелипе, только не с…
— Не с Бьянкой? Откуда такая пуританская стыдливость?
— Ниоткуда!
— Тогда забудь о Бьянке…
— Так же, как ты забыл встретить ее?
— Это имеет значение? — Он усмехнулся. — С тех пор как я встретил тебя, я вообще забыл обо всем, что было до этого мгновения.
Его поцелуй унес все ее сомнения, и она осталась.
В их мирке вдруг оказался третий. Тем вечером Фелипе пригласил их обеих на ужин, был обаятелен, мил и, потихоньку сжимая под столом ладонь Джеммы, все время вежливо делил свое внимание между двумя дамами.
Джемма не вернулась в его дом, она дипломатично настояла на том, что хочет поехать на такси в свою квартиру-студию на Майда Вейл.
— Утром первым делом позвоню тебе, — сказал Фелипе, не пытаясь ее отговорить, и нежно поцеловал. Почему-то этот поцелуй показался ей прощальным.
Однако на следующее утро он позвонил, как и обещал. И прислал цветы. А чуть позже и сам приехал в студию, сказав, что скучал без нее все это время, и Джемма постаралась выбросить из головы мысли о Бьянке.
Она показала ему свою последнюю работу — портрет какого-то фабриканта для рабочего кабинета.
— Этот господин выглядит напыщенным и скучным, — заметил Фелипе без всякой задней мысли.
— Он таков и есть, — отрезала Джемма, и Фелипе схватил ее в объятия, чтобы поцелуями погасить ее недовольство.
— Обиделась? — смеялся он.
— Ни капельки. Я пишу то, что вижу.
— Напиши мой портрет.
— Никогда! — Она ухмыльнулась. — Не пишу портретов животных!
Он шутливо зарычал, уткнувшись ей в шею, потом они оба расхохотались, и все вдруг встало на свои места. Затем она приготовила ужин, и он остался на ночь и любил ее до самого рассвета, как будто никакая Бьянка не стояла между ними последние два дня. Джемма о ней не упоминала: это разрушило бы что-то особенное между ними. На всем огромном белом свете существовали только она и Фелипе…
Больше она его не видела. После обеда он уехал, пообещав позвонить ей позже, но так и не позвонил. На следующий день Джемма приезжала к его лондонской обители. Она сидела в машине, глядя на дом, и понимала, что он пуст. Фелипе уехал, вместе с Бьянкой.
Через неделю он позвонил из Нью-Йорка, но Джемма к тому времени настрадалась уже вдоволь.
Девушка взглянула на часы и нахмурилась. Ее провожатый явно опаздывал. Она была измучена, не находила себе места, но ничего другого, кроме как сидеть в номере и ждать, ей не оставалось. Снаружи слишком жарко, чтобы отправиться бродить по улицам Каракаса, но если бы она и отважилась выбраться в дремотное пекло города, то могла бы пропустить звонок Майка Андерса — летчика, который должен был доставить ее к отцу.
Джемма вздрогнула. Ей не следует думать об Агустине де Навасе как об отце; он просто клиент, венесуэльский нефтепромышленник, ни больше ни меньше.
Мягко зазвонил телефон, и она сняла трубку.
— Спасибо. Я спускаюсь.
Перебросив через плечо кожаную сумку с кисточками и красками, Джемма покатила свой чемодан к лифту. Все остальное — мольберт и холсты — она заранее попросила приготовить в «Вилла Верде». Она пока не знала, в каких условиях придется работать. Идеальным было бы, разумеется, обнаружить там приличную мастерскую с дневным освещением, но в данных обстоятельствах придется обойтись и малым.
— Простите, что заставил вас ждать, мисс Соумс…
— Зовите меня Джеммой. — Она приветливо улыбнулась летчику — светловолосому, подтянутому и жизнерадостному американцу.
— Замечательно. Значит, Джемма. — Он блеснул ответной улыбкой. — Нелегкий денек выдался — вот почему я опоздал. Вчера ночью отвез босса в Маракайбо и вернулся только утром. Там случилась чертовски неприятная штука. Во время загрузки танкера вылилось огромное количество нефти. Ясное дело, нефтяному магнату теперь придется с этим разбираться.
— Он остался там? — Джемма нахмурилась. Ей хотелось побыстрее начать работу, поскольку дома ее ждало еще несколько заказов.
— Да уж, де Навас не уедет, пока ситуация не будет под контролем. Эй, не стоит волноваться, радуйтесь жизни, на ранчо вам скучать не придется, — смеялся он, вталкивая ее в такси, чтобы доехать до аэропорта. — Бассейн, лошади, теннис, охота; только назовите — тут же все получите. А что, вы и вправду собираетесь рисовать старика? Странная работа для женщины, а?
Джемма была рада его обществу. Кажется, Вордсворт превозносил блаженство одиночества? Сразу видно, что он не торчал в раскаленном Каракасе, отгоняя от себя мысли о тех людях, которых необходимо забыть. Но они не давали ей покоя даже сейчас, несмотря на громогласную болтовню Майка по дороге в аэропорт. У Агустина, должно быть, есть жена и дети. Это был один из аргументов ее матери, который она выдвинула в попытке удержать дочь от поездки.
— Тебе будет больно видеть его семью. Ты не можешь сделать этого, Джемма. Оставь все как есть.
Джемма упрямо покачала головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52