Пошатываясь, девушка распахнула дверь своей комнаты и, едва успев добежать, вцепилась в край ванны. Ее вывернуло наизнанку. Чьи-то руки поддержали ее. Мария. Джемма прильнула к ней, радуясь, что здесь именно она, и никто другой.
— Вы уже хорошо? — взволнованно спросила Мария.
Джемма слабо кивнула. Лицо ее было залито слезами.
— Вы слышали, Мария? Этот ужасный скандал?
— Si, я слышать, я слышать все, Джемма. В семье быть большой скандал, а эта Бьянка, она приносить неприятность. Она делать хуже между отец и сын…
Пламя вспыхнуло перед глазами Джеммы. Она стиснула руки Марии.
— Что… что вы сказали? — О Господи, не допусти, чтобы это было правдой. — Отец и сын? — не веря своим ушам, прохрипела Джемма.
Мария потрепала ее по руке.
— Si, это понятно, что отец и сын ссориться… Языки пламени поглотили Джемму, в одно мгновение оставив от нее лишь кучку пепла. Девушка рухнула на пол в ванной.
Глава 6
Боль, острая физическая боль раздирала желудок Джеммы. В голове все плыло, а тело горело, пылало — от макушки до кончиков пальцев.
Она ощутила холод на лбу и медленно открыла глаза. Над кроватью настойчиво жужжал вентилятор. Как из тумана выплыла Мария, нависла над ней с мокрой салфеткой в руках.
— Вы болеть, Джемма. Я звать Фелипе.
— Нет! — крикнула Джемма и ухватилась за рукав черной блузки Марии. — Нет, я не хочу никого видеть. Не сейчас! Вообще никогда!
У Марии был испуганный вид.
— Я должна сказать сеньор де Навас. Вы падать в обморок, вам тошнить. Вам быть больно?
Джемма кивнула, приложила руку к желудку — и вдруг поняла, что стало причиной ее тошноты.
— Мне не нужно было есть моллюсков. Я их не люблю, да и вообще плохо переношу морскую пищу.
— Dios mio! Моя еда делать вам плохо?
— Нет, Мария, я сама виновата. Мне уже лучше.
Она села на краю кровати и стиснула ладонями лоб. Ей вовсе не стало лучше; боль, может, и проходит — в желудке, но не в сердце. Дрожь сотрясала ее тело, но ей необходимо взять себя в руки, просто необходимо!
— Я делать для вас порошки, но сначала я вас уложить в постель.
— Честное слово, Мария, мне уже лучше. Хорошо, что меня вырвало. Я хочу просто посидеть и прийти в норму. О, пожалуйста, уйдите, — взмолилась Джемма. Ей хотелось остаться одной, совершенно одной, навсегда!
— Я все равно приносить порошки, — повторила Мария, направляясь к двери.
— Мария, я не хочу никого видеть, — напомнила ей Джемма. Ей нужно время, чтобы подумать, чтобы найти выход из этой страшной путаницы.
— Уже поздно, — улыбнулась с порога Мария, посчитав, что Фелипе станет приятным исключением. — Джемма быть плохо, — сообщила она ему. — Она тошнить, она падать в обморок. Я идти и приносить порошки.
Побледнев от этого сообщения, Фелипе подошел к ней.
— Беспокоиться не о чем… — прохрипела Джемма. Ее полный муки взгляд предостерегал его, удерживал от прикосновения к ней.
— Нет, есть, ты белая как мел…
— Меня тошнило. Не нужно было есть моллюсков — мой желудок их не принимает, — лихорадочной скороговоркой выпалила она и отвернулась, не в силах взглянуть ему в глаза. Эта встреча произошла слишком быстро. Она не хотела сейчас видеть его, слышать тревогу в его голосе, дышать с ним одним воздухом…
Он наклонился, положил ладонь ей на плечо, и это прикосновение каленым железом обожгло ее. Она резко отпрянула, подскочила и отошла к окну, подальше от него. О Боже, он не должен прикасаться к ней — никогда в жизни…
— Но ты потеряла сознание, — настаивал он. Она рывком обернулась к нему.
— А какая разница? Как ты посмел так со мной обойтись, использовать меня в своей войне с Агустином?.. — Он не должен узнать правду, почему она потеряла сознание. Ее измученный мозг не смог справиться с потрясением. И эта отвратительная тошнота никогда не пройдет: она занималась любовью со своим собственным…
— Прости меня, — мягко произнес Фелипе, как будто только сейчас осознал, что с ней произошло. — Мне так жаль, что ты оказалась замешанной в семейные дрязги.
— Думаешь, извинение поставит все на свои места? Да ты просто больной, Фелипе, и я ненавижу тебя за все, что ты сделал. В какие же злобные, порочные игры ты играешь! Издеваешься надо мной, издеваешься над Бьянкой… да настанет ли этому конец? — Пылая от негодования, она не стала дожидаться ответа. — Все, чего ты желал, исполнилось. Ты наказал меня более чем достаточно, но никак не можешь остановиться. Теперь ты позвал Бьянку, чтобы окончательно добить меня. — Ей просто необходимо сделать это, выложить ему все. Только так она сможет избавиться от кошмарного чувства в душе.
— Бьянку привез Агустин.
— Ты мне сам говорил, что она приезжает на следующей неделе. Она была частью твоей игры в пытки. На этой ли неделе, на следующей ли — какая разница?
— Разница огромная.
— И что это должно означать? — О Боже, да зачем она спрашивает? Она же ничего не хочет знать, ей теперь все безразлично. Все в прошлом, настоящем и будущем.
— Сомневаюсь, что ты что-либо поймешь в таком взвинченном состоянии.
— Я понимаю одно, Фелипе: жестокость твою, Агустина, Бьянки, Все вы одним миром мазаны. А я — заложница в ваших сложных играх, которую можно использовать, а потом вышвырнуть вон. Великолепно, мне это подходит! Я и сама хочу убраться отсюда! — Ей необходимо уехать! Исчезнуть отсюда сию минуту!
Он двинулся к ней, и Джемма покачнулась, как будто кто-то внезапно перевернул комнату. Он остановился так близко, что, его дыхание теплом обдало ее лицо.
— Ты хочешь уехать после прошлой ночи? — холодно протянул он.
Тошнота волной поднялась из глубин ее желудка. Щеки обожгло жарким румянцем. Прошлая ночь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52