И все же путь от Стинсон-Бич до административного здания штаба полиции был неблизкий — часы показывали 3.15 пополудни, когда Ник распахнул дверь кабинета Бет Гарнер, штатного психиатра полицейского управления Сан-Франциско.— Извини, Бет, — сказал он, входя в ее кабинет. — Я задержался. Мне пришлось неожиданно съездить в Стинсон.Карран, казалось, был больше расстроен из-за того, что опоздал к врачу, чем она сама. Бет Гарнер, симпатичная молодая женщина, уже два года работала в полиции. Ник Карран был старым другом Бет — ее пациентом и, недолго, любовником. Сойдясь с полицейским — пусть он и находился под ее постоянным наблюдением — она бросала вызов порядкам, установленным в управлении, и нарушала законы профессиональной этики. Но от Каррана исходила какая-то необыкновенная притягательная сила, он был прирожденным полицейским, средоточием всего того, что привлекало ее в работе с людьми его профессии.Она была искренне рада видеть Ника.— Как ты себя чувствуешь, Ник?Карран уже достаточно разбирался в психиатрии и знал, что если эти доктора спрашивают, как ты себя чувствуешь, их вовсе не интересует твое телесное здоровье.— Ты ведь не это хочешь узнать, Бет. Я в порядке.— В порядке?— Послушай, Бет! Ты знаешь, что у меня все нормально. До каких пор я еще буду таскаться сюда, черт побери?— До тех пор, пока этого требует служба «Внутренних дел», — сказала она спокойно.Бет привыкла к раздражительности Каррана. Он вел себя почти точно так же, как и другие его коллеги, лечившиеся у нее. Где-то в глубине души каждого полицейского жило недоверие к психиатрии. Разговаривать с психиатром считалось для служащих управления унизительным. Это уязвляло их мужское достоинство. Каждый день они подбирали на улицах города душевнобольных и доставляли их в центральную больницу Сан-Франциско, где их держали какое-то время, а потом переправляли в государственную лечебницу в Напе. И вдруг полицейские узнавали, что их товарищи по службе должны пройти «психиатрическое обследование». Так какая же разница была между полицейским, приглашенным на беседу с психиатром, и каким-нибудь городским сумасшедшим, схваченным у Рыночной улицы, где он плаксиво выкрикивал, что он Иисус Христос?— Это бред собачий, — проворчал Карран. — Я знаю это. И ты знаешь это. Пустая трата времени.Бет Гарнер понимающе улыбнулась. Ник напоминал полицейского, который прикрывался статьей закона, чтобы уйти от чего-то такого, что он не любил или чего он даже побаивался.— Ник, присядь, пожалуйста. Давай поговорим. Это не причинит тебе вреда.Карран сел, сложив руки на груди.— Чушь собачья, — убежденно произнес он.— Да, возможно, но чем скорее ты пройдешь лечение, тем скорее тебя перестанут приглашать сюда. Ты знаешь так же хорошо, как и я, что не я здесь распоряжаюсь.— Их распоряжения гроша ломаного не стоят, — сказал Карран.— Не всегда.— Что ты этим хочешь сказать?— Отдаешь ты себе в этом отчет или нет, Ник, но ты в определенной степени травмирован после того… происшествия.— Господи! Происшествия! Почему, черт побери, ты не назовешь все своими именами? Убийствами. Смертями. Два несчастных безобидных туриста, в майках с изображением нашей знаменитой набережной, случайно попали под пули, выпущенные из ствола девятимиллиметровой автоматической винтовки, которая на их беду оказалась в руках детектива из полицейского управления Сан-Франциско? И ты говоришь о травме? Что такое моя травма по сравнению с травмой тех, кого я убил? Вот что я называю травмой.— Тебя мучает чувство вины?— Боже мой, Бет, да кто бы не мучился на моем месте?— Это очень здоровое чувство.— О, пожалуйста…Бет Гарнер что-то записала в карте Ника, которая была раскрыта на столе перед ней. У нее был мелкий, разборчивый, аккуратный почерк.— Ну… а как у тебя дела? — спросила она. — Как ты живешь? Нет ли нарушений сна, жалуешься на что-нибудь?— Все в порядке. Я сказал тебе… у меня все в порядке, как у человека…— У человека?— У человека с работой вроде моей, когда твое родное управление продолжает травить тебя и исподволь внушать тебе мысль, что у тебя мозги слиплись, как орехи в патоке.— Но ты же знаешь, я так не думаю. Мне-то ты доверяешь, да?— Да, — честно сказал Ник Карран.Он действительно доверял Бет. Не потому, что она была дипломированным специалистом в белом халате, а потому, что вне зависимости, как складывались или еще сложатся их отношения, она была ему настоящим другом.— Ну, а что ты скажешь о своей личной жизни? Есть что-нибудь новое? Ты не хочешь чем-нибудь поделиться?— Моя личная жизнь. А, ты имеешь в виду мою сексуальную жизнь. С моей сексуальной жизнью все в порядке. — Он помедлил и улыбнулся. Ему не было никакого смысла обманывать ее. — Моя сексуальная жизнь довольно дерьмовая с тех пор, как я перестал встречаться с тобой. То есть стал видеться с тобой только по делу. — Он поднял руку ладонью вверх. — Видишь, у меня стали появляться мозоли.— Это что, мальчишеская выходка, а, Ник?— Да, пожалуй. Извини, Бет.— Пьешь или воздерживаешься от спиртного?— Три месяца как не пью, — сказал он. — Для человека с пагубным пристрастием к «Днеку Дэньелу» три месяца поста — неплохое достижение.— Употребляешь наркотики?— Нет.— Кокаин?— Никакого кокаина, — с пафосом сказал Ник. — Бет, я хочу освободиться от филеров. Я стал пай-мальчиком, даже не курю больше.Она улыбнулась. Такому заводному парню, как Ник, нужно было проявить удивительную силу воли, чтобы бросить курить на такой сволочной работе.— С этим завязано, — коротко бросил Ник. Он провел у врача почти пятнадцать минут, и к нему уже подкрадывалось раздражение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51