Впрочем, как ни странно, этот разговор немного успокоил ее.
Между тем она сама постоянно подвергалась домогательствам Людовика Ингрема. Он настойчиво говорил Хлое о своей страсти, предлагая ей оставить Пирса и убежать с ним. Хлое он казался очень привлекательным, а его слова находили отклик в ее душе. Благодаря Ингрему она вновь обрела достоинство и уверенность в себе. Кроме того, Хлоя давно уже чувствовала сексуальную неудовлетворенность, а поэтому желание уступить Людовику весьма соблазняло ее.
Все это время Людовик держал себя в руках и никогда не позволял ничего лишнего. Он даже как-то сказал Хлое, что если хоть раз поцелует ее, то уже не сможет остановиться. «Мне не до шуток, — заметил он, — я безумно влюблен в вас». Хлоя, напуганная своим влечением к нему, в ту же минуту оставила его посреди танца и уехала домой. Иначе, поняла она, ей уже не удалось бы противостоять его натиску.
Позвонив Хлое на следующее утро, Людовик заявил, что готов ждать ее и будет добиваться победы. Пока они решили остаться друзьями, но Хлоя знала, что неурядицы ее семейной жизни неизбежно приближают тот момент, когда она не сможет противостоять Людовику.
Все началось в тот день, когда умерла Флавия. Пирса не было дома, но, узнав об этом, он плакал как дитя.
«Я так любил ее, — повторял он. — Безумно любил. Она всегда была рядом со мной. Мы так много значили друг для друга».
Хлоя не знала, как успокоить и утешить его. Никогда прежде она не видела его в таком горе. В течение нескольких дней он не выходил из своей комнаты, а на похоронах упал в обморок. Даже Пандоре не удавалось отвлечь отца.
После похорон Пирс ударился в разгул и веселье.
.Каждую неделю они принимали гостей или он сам уезжал к друзьям. Он предавался этому с маниакальной одержимостью. К концу дня он падал от усталости и спал до утра не раздеваясь. Хлоя, обеспокоенная его состоянием, обратилась к психотерапевту.
— Это способ бегства от постигшего его горя, — сказал тот. — И кстати, не самый худший. Это говорит лишь о том, что ваш муж не в состоянии оставаться один на один со своими грустными мыслями. Вы должны помочь ему, поддержать его в эту трудную минуту.
Если вы этого не сделаете, его душевный кризис может усилиться до такой степени, что появятся суицидальные мысли. Тогда уже будет слишком поздно.
Впоследствии Хлоя часто вспоминала эти слова.
— Хлоя? Привет! Это Джолион.
— Привет, Джолион! Как дела?
— Прекрасно. Пирс дома?
— Нет, он обедает с какими-то знаменитостями и готовится к новой постановке Чехова.
— Вообще-то именно об этом я и хотел поговорить с ним.
— Об этом? Зачем?
— Он сказал мне, что я могу поработать над этим делом.
— Джолион, это же просто замечательно! Я обязательно передам ему, что ты звонил. Может, у тебя найдется время поужинать сегодня с нами?
— Конечно.
Как хорошо, подумала Хлоя. Все-таки Пирс прекрасный человек. Он делает все, чтобы помочь ее младшему брату. Да, ей очень повезло, что она вышла за него замуж.
Что бы там ни говорили, а он хороший человек.
Джолион пришел к ним, и Пирс радостно встретил его. Он поговорил с главным дизайнером, и тот согласился взять Джолиона после того, как Лидия Винтур закончит оформление оперы, над которой она сейчас напряженно работала.
— Тебе понравится Лидия, — сказал Пирс и весело подмигнул Джолиону. — Она необыкновенно талантлива. Это она сделала все декорации для моей «Леди».
— Я знаю. — Джолион покраснел от смущения.
Хлоя ласково улыбнулась брату. Он стал замечательным парнем — милым, воспитанным, сдержанным и красивым. А вот вспыльчивый и заносчивый Тоби совсем не изменился. Иногда Хлое казалось, что Тоби унаследовал самые худшие черты матери. Кроме того, он был крупным, неуклюжим, и от него всегда пахло потом. Пирс терпеть его не мог и не раз просил жену не приглашать Тоби, когда он дома.
А Джолион все еще не забыл Аннунциату и постоянно повторял, что только застенчивость мешает ему приблизиться к ней. Пирс сказал ему в утешение, что он тоже был застенчивым, однако это не помешало ему добиться известности и найти свое место в жизни.
— О нет, Пирс, этого никто никогда не замечал за тобой, — возразила Хлоя, которой казалось, что муж просто играет очередную роль. — Ты и не представляешь себе, что это такое. А вот я крайне застенчива.
— Знаешь, Хлоя, перед каждой вечеринкой, перед каждым собранием я мучительно волнуюсь. А уж когда я вижу перед собой публику, мне хочется провалиться сквозь землю. У меня даже руки начинают дрожать.
— Пирс, это просто смешно. Едва оказавшись в обществе, ты сразу начинаешь смеяться, шутить, рассказывать анекдоты.
— Ты не понимаешь меня, Хлоя, — заметил Пирс. — Все это только игра. Я постоянно играю веселого и беззаботного человека. Я очень люблю играть, но при этом боюсь публики и стесняюсь ее. К тому же я устаю от продолжительного общения. Ты веришь мне?
— Нет, не верю, но это не важно, — ответила Хлоя.
В тот вечер Джолион забыл у них свой красивый кашемировый шарф. Обнаружив его на диване, Хлоя решила отправить его Джолиону по почте. Сделав бандероль, она написала адрес и положила сверток на кухонный стол.
— Розмари, — сказала она за завтраком, — не могла бы ты отправить это, когда отведешь Пандору в детский сад? Это шарф моего брата. Боюсь, он будет искать его.
— Я сам отвезу его, дорогая, — отозвался Пирс, подняв голову от газеты. — Хлоя, ты должна прочитать эту статью, посвященную спектаклю Питера Брука. Он поставил «Сон в летнюю ночь». Довольно любопытная постановка. Она в корне отличается от того, что сделали мы: необычные костюмы, да и декорации тоже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109